Вышивальщица. Книга вторая. Копье Вагузи. Оксана Демченко
от самого порта. Вот как раз по середине набережной ехал Ларна. Не спешил, двигался в темпе ровного страфьего шага. Глядел поверх голов и щурился, бровь гнул и подбрасывал на левой ладони тяжёлый нож. Один ехал, без охраны, без крика да суеты.
Стёртый медный полуарх – вот цена моим вышивкам, если примерять их полезность на городскую толпу… Моя работа действует медленно. Она хоть и силу имеет немалую, но такую, которая здесь не обещает спасения. Глупой и злой площади требуется иной вышивальщик: Ларна! Канва людских намерений ничуть не подобна природной… Не золотая игла и доброта дают надёжный указ растерявшей ум толпе, – а только топор. Или нож боевой, тускло взблескивающий при повороте лезвия.
Что может сотворить один боец с прорвой народа? Ничего, тут требуется сила иная, сотня стражи, не менее. Или имя, знакомое каждому. Громкое имя – оно вроде работы вышивальщицы, в каждую голову вшито. Оно делает Ларну непобедимым для толпы.
Для общего настороженного взора Ларна – великан! На него все глядят снизу, словно он макушкой до солнышка дотягивается, и страф его тоже ужасен – непомерно. Люди не в силах оторвать взглядов от всадника. Сами выхватили его фигуру из сутолоки, сами единым шепотом выдохнули имя – и уже клонят головы, мнут шапки, никнут повинными головами. Опасливо слушают рухнувшую на площадь тишину, вздрагивая от каждого удара лап страфа.
– С чем он подошел к тебе? – Ларна приблизился вплотную и спросил у торговки, чуть наклоняясь с седла. – Сразу потянул булку или что спросил сперва?
– Сказывал, из порта. Наняться на работу хотел, – не рискнула соврать женщина.
Ларна бросил мелкую медь на лоток, страф сделал еще два шага и встал возле пацана. Серые глаза выродера будто потрошили толпу. Люд корчился, как от боли, и ниже клонил головы. Тихо сделалось до оторопи. Ар-клари стольного города Усени молчал, пытая площадь беззвучием.
– Великая победа красного города над гнилым, – наконец насмешливо молвил он. – Бывшему рабу вы не пожелали дать работу, он чужой, таких не надобно вам. Вы же люди… свободные. Его пусть кормят выры. А вы кидайте камнями, чтобы не зарился на вашу сытость. Так получается? Сам вижу, именно так. Между тем, взятое в крайней нужде по новому закону рассматривается отдельно, не вполне даже как кража. Самосуд по тому же закону карается страшно… и вам это ведомо. Ты, ты и ты, вы двое и ты ещё, пожалуй. Сегодня до заката сами подойдёте к страже. Внесете оговоренные деньги за смуту, затеянную вами. Будете снова замечены в подобном деле, в городе и не появляйтесь. Под топор уложу. – Ларна ещё раз глянул на людей и нагнулся ниже, к воришке. – Ты глух на оба уха? Что было сказано освобожденным в порту? Подходить к старостам слобод по поводу работы. Если откажут три раза кряду, жаловаться мне или иному кому из охраны. К кому ходил? Отказывали тебе трижды?
Парнишка коротко, едва заметно, кивнул. Из задних рядов его уже