Несущий смерть. Стивен Кинг
при пересылке по почте, и отправить ее в Шенектади.
– Но эта камера… – сказал Поп таким тоном, каким, наверное, все философы, от Афин Золотого века до наших дней, выражали свое отношение к чему-либо абсолютно никчемному. – Она не собирается, сынок, а отливается. Я могу вынуть линзы, если ты меня попросишь. Я уже заглянул в полость, куда вставляют кассету, хотя и знал, что никаких дефектов там не увижу, и не увидел. На этом мои возможности иссякли. Еще могу взять молоток и расколоть ее, но починить? – Он развел руками. – Ничего не выйдет, сэр.
– Тогда, полагаю, мне придется… – Слова «вернуть ее на фабрику» Кевин произнести не успел, потому что Поп вновь заговорил: – Впрочем, думаю, ты и без меня это знал. Я хочу сказать, мальчик ты умный и наверняка разглядел, что корпус литой. Мне кажется, что ты принес камеру не для починки. Ведь ты знал, что я не смогу ее починить с помощью отвертки, даже если бы камера и разбиралась. Думаю, ты просто хочешь спросить, не знаю ли я, что с ней происходит.
– А вы знаете? – Кевин весь напрягся.
– Возможно, – невозмутимо ответил Поп Меррилл.
Он склонился над стопкой фотографий. Их было двадцать восемь, считая ту, что вынул Кевин, дабы объяснить причину своего прихода в «Империю изобилия», и ту, что Поп достал сам.
– Они разложены по порядку?
– Нет. Примерно. А разве это важно?
– Думаю, да. Они ведь чуть разные, не так ли? Отличия незначительные, но они есть.
– Да, – кивнул Кевин. – Я тоже заметил, что некоторые различаются, но…
– А ты можешь показать мне самую первую? Я, конечно, определю ее и сам, но время – деньги, сынок.
– Это просто. – Кевин выхватил из стопки одну фотографию. – Видите засохший крем? – И ткнул пальцем в маленькое коричневое пятнышко на белой рамочке.
– Да. – Поп не удостоил пятнышко взглядом, зато всмотрелся в саму фотографию.
Минуту спустя он выдвинул из-под верстака ящик, в который были свалены инструменты. Но в углу стоял какой-то прибор, аккуратно прикрытый бархатным чехлом. Поп достал его, снял чехол Это оказалось большое увеличительное стекло с выключателем на подставке. Поп положил полароидную фотографию под стекло, щелкнул выключателем. Яркий круг света лег на фотографию.
– Здорово! – воскликнул Кевин.
– Да уж, – отозвался Поп.
Но Кевин видел, что мастер его больше не слушает. Поп изучал фотографию.
Тот, кто не знал, при каких странных обстоятельствах появилась эта фотография, не понял бы, почему она удостоена такого пристального внимания. Фотография ничем не отличалась от других, сделанных приличной камерой, на хорошей пленке, человеком, которому хватало ума не закрыть пальцем объектив. Четкое, ясное изображение… и, как обычно на полароидных снимках, абсолютно статичное.
Фотография, по которой можно опознать и назвать каждый объект, но начисто лишенная внутренней глубины или настроения. В этой бесчувственной одномерности, возможно, не было ничего плохого. Нельзя же