Адора. Бертрис Смолл
женщина должна ему подчиняться, – ответил Мурад.
– И что из этого следует, мой господин? – спросила Феодора с улыбкой.
– Из этого следует, что ты должна слушаться меня и не сопротивляться.
Одна рука Мурада опять стала ласкать упругие груди Феодоры, а другая расстегнула оставшиеся пуговицы на ее халате. Мгновение – и Феодора оказалась перед Мурадом совершенно обнаженной. Мурад ласкал ее шею, грудь, живот, бедра, он покрыл поцелуями все ее тело, и вот его рука скользнула вниз по мягкому пушистому бугорку и оказалась между прекрасных ног Феодоры. Мурад посмотрел Феодоре в глаза и увидел в них, помимо всего прочего, испуг.
– Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого, – прошептал он ей на ухо.
– Я не боюсь, но, когда ты ласкаешь меня, я теряю над собой контроль. Мне хочется, чтоб ты сделал со мной все, что мужчина делает с женщиной, все – от начала до конца, но я не твоя жена, и поэтому мне страшно.
– Не бойся. – Голос Мурада звучал тихо и нежно. – Я не сделаю ничего такого, что могло бы тебе навредить. Ты веришь мне?
– Да, – ответила Феодора еле слышно и через минуту с придыханием повторила громче: – Да.
Тела их переплелись. Руки Мурада заставляли трепетать все тело Феодоры, каждую его частицу. Одна его рука начала гладить ее между ног. Такого сильного ощущения она еще не испытывала; ей показалось, что тело ее утратило вес и воспарило над землей. Лишь один раз ей стало немного больно, да и то на мгновение, когда пальцы Мурада вошли внутрь ее тела. Она коротко вскрикнула, но уже через секунду тело ее стало двигаться в такт движениям его пальцев. Феодора почувствовала, как по всему ее телу разливается тепло, как после хорошего вина, только новое ощущение было в тысячу раз приятнее. Близость счастья чувствовалась все сильнее, и вот тело Феодоры непроизвольно дернулось, а с губ сорвался крик, но не от боли, а от непередаваемого, сладостного чувства.
– Как прекрасно! – сказала она, немного придя в себя. – Никогда не испытывала ничего подобного.
– Это радость любви. – Мурад улыбнулся, но не своей обычной ироничной улыбкой, а какой-то новой, неизвестной Феодоре, доброй и ласковой.
Глава 3
В Константинополе была уже глубокая ночь, но Иоанн Кантакузин никак не мог уснуть. Невеселые мысли одолевали императора. Его верная жена Зоя умерла недавно при родах, вместе с ней погиб и плод. Злая насмешка судьбы: Зоя могла родить двух сыновей-близнецов, а Иоанну сейчас, после гибели старшего сына, так нужны были наследники.
Эта трагедия ужаснула всех, оставив совершенно равнодушной лишь их дочь Елену. Смерть матери и братьев была ей даже на руку – ведь она и ее муж Иоанн Палеолог заключили союз против Иоанна Кантакузина, а теперь Елена практически становилась императрицей. Как-то раз у нее произошел любопытный разговор с отцом.
– Что ты скажешь, если я еще раз женюсь? – спросил отец.
– Зачем тебе жениться? – По лицу дочери Иоанн видел, как взволновала ее эта как бы невзначай брошенная фраза.
– Как