Анатомия чувств. Гайя Колторти
на нее нельзя давить. Но почему ты об этом спрашиваешь?
– Так, просто. Хотел знать. Что-то вы давненько не виделись.
Отец ничего не ответил, и его молчание навело тебя на мысль, что их отношения не были такими уж безоблачными.
Ты был растерян, в тебе росла неуверенность, ты даже не знал, чего тебе хотелось на самом деле, чего ты ждал. Под конец ты выбрал компромисс. С одной стороны, ты молился Богу, чтобы твои родители больше не встречались, и тогда ты забыл бы Сельваджу, а с другой – молил черта, чтобы они встретились как можно скорее, тогда ты снова увидел бы богиню, которая украла твою душу.
Наверное, не отдавая себе отчета, ты чаще молился черту, чем Богу.
И тогда «pape Satàn, pape Satàn aleppe»[5] ответил на твои призывы. И даже довольно быстро!
В тот день ты решил провести в бассейне вторую половину дня, тем более что Наутилус и Паранойя все свободное время тратили на подготовку к какой-то кошмарной, сюрреалистичной поездке на каникулы в Карпаты, с палатками. Ты предпочел побыть немного одному. Учитывая, что спортивный сезон подходил к концу и следующие соревнования намечались лишь на сентябрь, ты проплыл свои привычные пятнадцать километров с умеренным рвением.
Ты только вышел из проходной и направился было к дому, как резкий звук автомобильного клаксона заставил тебя обернуться. Ты увидел отца, энергично машущего тебе левой рукой из открытого окна «ауди». Ты не спросил себя, что он здесь делает, а просто приблизился и собирался уже сесть в машину, когда почувствовал, как сердце проваливается куда-то в тартарары. В машине сидели мама и Сельваджа.
Ты овладел собой, спокойно открыл заднюю дверцу и пристроил сумку для бассейна на сиденье между собой и твоей восемнадцатилетней мечтой, создав должный барьер. Родители сразу же забросали тебя вопросами о тренировках, особенно мама. Похоже, она хотела быть в курсе всех твоих дел, даже самых незначительных.
Но Сельваджа… Она даже толком не поздоровалась, просто едва кивнула. Во всяком случае она ни о чем не спрашивала, и ты не мог понять, следила ли она за твоими ответами или думала о своем. Это, будем говорить начистоту хотя бы между нами, тебя здорово задело.
Ты старался унять боль в груди и, когда «ауди» выехала на загородную трассу, даже не спросил отца, куда, собственно, вы направлялись. Ты наблюдал за сестрой, а она была слишком поглощена дорогой и жадно впитывала прелести незнакомых ей пейзажей, пробегавших мимо в лучах закатного солнца. Впрочем, на какое-то мгновение тебе показалось, что она смотрела на тебя, Джованни Жалобу, или лучше Джованни Смертельно Раненного, на твое отражение в окне, хотя ты не был в этом уверен.
Ты смутился и, отвернувшись к своему окну, стал смотреть вдаль невидящим взглядом.
– Ребята, вы нам так и не рассказали, как прошел ваш вечер шоппинга! – вдруг встрепенулась мама, высвобождая такой поток энергии, какого хватило бы, чтобы долететь до Марса, и повернулась
Цитата из «Божественной комедии» Данте Алигьери (Ад, песнь VII). На самом деле – это клич Плутоса. До сих пор исследователи не пришли к единому мнению, что он означает. Более того, неизвестно, на каком языке это сказано. В переводе М. Лозинского в тексте значится: «Pape Satàn, pape Satàn aleppe – хриплоголосый Плутос закричал». Плутос – бог богатства в греческой мифологии. У Данте этот звероподобный демон охранял доступ в четвертый круг Ада.