Фиолетовый гном. Николай Бахрошин
рубль оказался к тому же долгим, отец слал оттуда деньги и письма, но возвращаться не торопился.
Серега помнил, как мать, часто прижимая его к себе, непонятно говорила: «У бати нашего кто-то завелся». Потом убегала плакать на кухню.
Она много плакала в те времена. Это тоскливое ощущение, когда она плачет, прикрыв дверь за собой, а он один в комнате, и ему тоже хочется плакать от жалости, бессилия и страха перед пустым, необъятным пространством, Серега навсегда запомнил. Наверное, это было одно из первых детских воспоминаний.
Отец был сварщиком. Причем – хорошим. Друзья-приятели по сварочному цеху прямо говорили – мол, золотые руки у тебя, Иван. Правда, все время выпивали при этом.
Когда он родился, отец с матерью были не расписаны. Это в детском саду ему объяснили, что некоторые родители женятся друг на дружке, а некоторые живут просто так, как «нерасписанные». Это не совсем настоящие родители. Вроде родители, а вроде и нет. Сейчас они есть, а завтра их нет.
По поводу отца Серега не переживал, он его не знал тогда, знал только, что он где-то есть. Видел на фотографиях, мать показывала. Но то, что не будет матери, его очень расстраивало. Несколько раз ему снилось, что ее не стало, и он просыпался в слезах. Успокаивало его только логическое соображение, что ведь это же его мать. Поэтому с ней ничего не может случиться.
Мать работала на мебельной фабрике. Полировала мебель. Руки у нее всегда были шершавые, изъеденные химией, как она сама говорила. В ванной было полно всяких тюбиков и баночек с кремами, которыми она по несколько раз в день смазывала руки. Маленький Серега любил с ними играть, мать на него за это ругалась.
В то время к ним домой часто приходили ее подруги по цеху. Горластые квадратные тетки, с жесткими, как клещи, руками. Они тискали маленького Серегу, пили водку, закусывали шпротами и колбасой и часто громко пели «Виновата ли я…». Он никак не мог понять, в чем они все виноваты?
У них тоже были шершавые руки. Изъеденные загадочной химией. Химия представлялась маленькому Сереге большой коричневой жабой, противной и в пупырышках, которая прячется под мебелью, а потом выпрыгивает и хватает за руки мать и ее подруг. Страшная штука химия. Даже по ночам снится.
С отцом мать тоже когда-то познакомилась на фабрике. Он там колымил. Серега не понимал этого слова, но оно ему нравилось. Красивое слово.
Может, колымить – это выгонять жабу-химию из-под мебели? – рассуждал маленький Серега. В таком случае понятно, почему отец не возвращается. Поссорился с жабой, а теперь боится ее, прячется на далеком севере, где, как утверждают, снег идет даже летом…
А потом отец вдруг вернулся. Большой, шумный дядька, который курил на кухне вонючие папиросы и иногда ругался словами, называвшимися в детском саду плохими. Серега сначала никак не мог привыкнуть, что в их квартире поселился еще кто-то.
Каких-то денег отец на Севере действительно заработал, они с матерью расписались и обменяли ее однокомнатную квартиру на двухкомнатный кооператив. Теперь заживем,