В летописях не значится. Евгения Петроченко
никакие муки совести не могут стереть этого мрачного разъедающего мое сердце пятна. Руки начинают трястись, сердце болезненно сжимается от осознания недавно совершенного жуткого поступка. Мысли и образы, которые я прежде гнала от себя, разом накидываются на меня, словно завидевшие падаль стервятники…
– Хватит, прекрати! – Тревожный голос мастера послышался откуда-то издалека.
Я взглянула в шар и увидела клубящуюся в нем тьму. Она бурлила, металась, пытаясь выбраться наружу, и все прибывала и прибывала. Женщина произносит какое-то грубое сочетание звуков, и тьма вырывается мне прямо в лицо, на мгновение окутывает тело, а после испаряется без следа.
Медленно отвожу руки от шара, вновь ставшего прозрачным, и поднимаю глаза на мастера. Она смотрит на меня ошеломленно, испуганно и восклицает:
– Откуда в тебе столько тьмы?!
Что мне ответить? Я убила отряд гномов? Я не виновата? Так случайно получилось? Кого-нибудь вообще оправдывали эти слова, когда речь идет о чьих-то жизнях?
Я молчу, и постепенно женщина успокаивается. Подозрительность из ее взгляда никуда не уходит, и в конечном итоге она говорит:
– Это, конечно, ваше личное дело, Митрэ, но я должна вас предупредить, что Академия не предоставляет убежища скрывающимся от правосудия.
– За мной никто не придет, – отвечаю я, и испуг вновь возвращается в ее глаза.
Она нервно садится за стол и указывает мне на стул напротив. Очень тяжело смотреть на нее дольше секунды, не отводя взгляда, но я все же собираю волю в кулак и делаю над собой усилие.
– Это будет известно… остальным? – решаюсь на вопрос я.
– Мы не стражи правосудия. Ваши… прегрешения – это их работа, и если они ничего не нашли, то нас это не касается, – мастер отводит взгляд, но потом продолжает с учительскими интонациями в голосе, меняя тему: – Как вам должно быть известно, немаги могут получить только две квалификации: зельевар и филигранник. В вашем случае, основываясь на природе вашей силы, я предлагаю выбрать первый вариант. Скорее всего, вам будут прекрасно удаваться противоядия и… яды. Темных обычно очень мало, и мастера в данной области весьма востребованы. Но, конечно, если вы хотите выбрать другое направление, вы можете это сделать.
– Нет, все отлично, – несколько поспешно ответила я.
– В таком случае передайте этот свиток дежурному, – она что-то быстро черкает на свитке с моим заданием, а затем протягивает его мне со словами: – Отнесите на факультет целительства и зельеварения. Он справа от главных ворот, светлое здание. Вам выдадут учебные принадлежности, форму и определят в общежитие.
Я благодарю и выхожу на негнущихся ногах. Но стоит дойти до холла, как странное оцепенение покидает мое тело. Я поступила. Цена этого очень горька, и я рада, что мне не пришлось делать сознательный выбор между сестрой и другими людьми, чтобы выявить суть. Произошли ужасные события, но они мне помогли. Это факт. И с этим нужно жить. Потому что мне есть ради чего.
К