Венецианский эликсир. Мишель Ловрик
атомы неповторимого аромата Мимосины Дольчеццы, поднимающегося от простыней. Это запах белого мускуса и яблок.
Где она?
В панике ему кажется, что его любовница превратилась в летучую мышь.
Он ни на секунду не отводит взгляда от чудовища, пятясь к оклеенной обоями стене, где просит Бога, чтобы Мимосина вернулась и чтобы не возвращалась, дабы не увидела его растерзанное тело на полу. Проходят минуты, целые десятилетия, а тварь все сидит на кровати, копя яд, и Валентин не может пошевелиться от ужаса. Его сердце готово вот-вот вырваться из груди. И тут он снова оказывается на кровати, полной света и свежей.
Он берет в руку черную заколку Мимосины и закалывает ее пышные волосы.
Валентина тут же начинает мучить совесть. Как он мог так дурно подумать об этой женщине? Жестокость убийства Тома лишила его возможности наслаждаться безбедным житьем. Нет, вся его жизнь отравлена.
Сейчас наступил поворотный момент, а эта женщина – своего рода водораздел. Он хочет изменить свою жизнь, чтобы Мимосине нашлось в ней место. Он любит эту жизнь, но теперь ее недостаточно.
Берем шоколадный порошок, две унции; процеженный сок кермесоносного дуба, пол-унции; серую амбру (перетертую с маленьким кусочком сахара), восемь гран; масло корицы, одну каплю; масло мускатного ореха, две капли; сироп бальзама, две унции либо столько, сколько необходимо для достижения должной консистенции; смешать.
Укрепляет и стимулирует, восстанавливает плоть и дух, помогает при истощении. Иногда плохо усваивается, если желудок слаб.
Пол-унции принимать утром в восемь часов, потом в четыре пополудни, запивая ослиным молоком.
– Почему ты меня покидаешь?
– Я обещал взять подопечную на прогулку.
– Подопечную? Это кто?
– Дочь моего друга.
– Тогда почему это должен делать ты?
– Она дочь моего друга. Друга, который погиб.
Мимосина Дольчецца, кажется, смягчается и начинает шептать ему на ухо нежные слова.
– Я не знала, – говорит она снова и снова.
Через какое-то время она поднимает на него взгляд и добавляет:
– Но где же ее мать?
– Я не знаю.
– Ты не знаешь мать этого ребенка? Жену твоего лучшего друга?
– Он никогда о ней не говорил.
Она глядит на него, и в ее взгляде он явственно читает: «Англичане! Варвары!»
Кто может ее за это осуждать?
Но он также не может осуждать Тома, который в один прекрасный день пришел, держа на руках младенца.
– Посмотри, что тут у меня! – сказал он. На этом объяснения закончились. Рыжеволосый ребенок напоминал грубую куклу, одетую в нелепый костюм. Том с глуповатой ухмылкой на лице сам был похож на великовозрастное дитя. За ним повсюду ходила монашка из монастыря Блэкфрайерз, но именно Том, когда ребенок начинал