Сын зари. Дмитрий Казаков
в какой уже раз за последние дни захотелось, чтобы все это оказалось не более чем жутким сном.
– А что там, в том свете, откуда ты явился? – спросил Серега. – Наши говорят, что еще один такой, только большой, за Щелоковским хутором есть, так там всякая хрень творится, только внутрь войдешь, как глюки начинают одолевать такие, что до блевоты.
«Развлекаться так развлекаться» – подумал Кирилл, и заговорил:
– Это есть капли Света Вечного, Света Первого, пролитые в наш грешный мир Творцом, не тем, кого почитают в церквах, мечетях и синагогах, а истинным богом, отпрысками которого мы все являемся.
Глаза Сереги стали как донышки стаканов.
– Кому же это, как бы свечки-то ставят? – спросил он.
– Тому, кто узурпировал власть над миром, – сказал Кирилл вкрадчиво, – кто велел называть себя Вседержителем, не имея на то права, ложный владыка, отражение Вечного в материи, его завистливое и злое подобие, коего знающие именуют Демиургом. Сострадающий Отец, помнящий о детях своих, попытался разорвать наложенные на них оковы, и снизойти в наш мир, но этого не выдержал никто из живущих, наделенных разумом…
– Поэтому все и заснули, да?
– Именно так, – Кирилл кивнул. – Ибо как сказано в откровении Иоанна – и я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть; и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, мором и зверями земными.
Ему стоило большого труда оставаться серьезным, глядя на ошарашенную физиономию бывшего десантника.
– Мечом и зверями земными… – повторил тот. – Ведь и верно, так и есть.
– Те, кто погиб, были истинными грешниками, негодными к раскаянию, – тут Кирилл запнулся, ему вспомнился их выпускающий редактор, Антон Павлович, добрый и душевный, соседка по дому, воспитавшая после смерти мужа пятерых детей… они что, «грешники»? – Оставшиеся же будут разделены на тех, кто достоин света, и тех, кого ждет мрак и скрежет зубовный.
Нет, пора заканчивать эту шутку, посмеялся и хватит.
– Все, расслабься, – сказал Кирилл. – Неужели ты веришь тому, что я говорю?
– Конечно, а как же? – Серега посмотрел на него недоумевающе. – Ведь ты сам сказал – чтобы спастись, надо идти за тобой, и тебя слушаться, а иначе тьма и пытки всякие.
Кирилл отвернулся.
Признаться, что это бред, что он знает о произошедшей катастрофе не больше остальных, нельзя – «поклонник» запросто может скрутить бывшего журналиста и сдать его обратно Дериеву, а тот беглеца не помилует. Придется играть роль новоявленного пророка до тех пор, пока они не доберутся до Машеньки, а потом… потом он что-нибудь придумает.
– Майор-то бесится, я его знаю, – сказал Серега. – Из коммуны еще никто не уходил.
А вот тут хорошо подойдет строка из не признанного церковью «Евангелия от Филиппа».
– Те, кто облекся светом, их не видят