Перспективы развития социума. С. А. Шавель
иначе говоря – причинный комплекс и механизм его действия. Вторая часть силлогизма называется консеквентом и включает все возможные следствия, вытекающие из установленных предпосылок. Отметим еще два термина, используемых Вебером: акциденция – это случайные изменения причин, следствий и их взаимосвязей; констелляция (букв, созвездие, россыпь, стечение) – целостность событий, фактов, относящихся к рассматриваемому предмету (теме).
Свою логическую схему Вебер разрабатывал в полемике с Э. Майером[218]и вслед за ним опирался на исторический материал, отмечая ретроспективность исторического познания, неизбежность регрессии в каузальном исследовании, т. е. движения от следствий к причинам, а не наоборот. Но было бы неоправданно на этом основании усомниться в социологическом значении данной разработки. Можно только повторить вслед за Ароном, что и для социологии «фактически самой интересной схемой является схема, предложенная Вебером»1. И конечно, схема, построенная для анализа каузальной связи, не отрицает ее применимость к детерминизму, при условии, что причинность не выносится за пределы детерминизма, а составляет его ядро.
Вебер исходит из положения о том, что для объяснения исторического события (выявления его причин) необходимо задаться вопросом: «А что было бы, если бы…?» История, конечно, не знает сослагательного наклонения как материальной импликации, но в грамматике и логике оно не отменено, более того, к нему постоянно прибегают и простые люди и политики. Приняв такую посылку, Вебер выделил четыре логические операции каузального анализа: 1) расчленение консеквента; 2) диверсификация антецедентов с выделением того из них, эффективность которого необходимо оценить; 3) конструкция ирреальной динамики; 4) сравнение психических образов и реальных событий. «Что было бы с Грецией, ее культурой, если бы в битве при Марафоне победили персы?» – ставит вопрос Вебер. Для оценки консеквента целесообразно посмотреть, к каким последствиям привело владычество персов на уже захваченных территориях – Израиль, Малая Азия, Египет. Сравнение показывает, что теократический режим (власть жрецов) был бы не необходимым, но объективно возможным и для Греции. Его реализация зависела бы от некоторых обстоятельств, которые были бы особенными для Греции в сравнении с другими странами, или таковых не было бы.
Для поиска адекватных причин следует в мысленном эксперименте поочередно выделять и изолировать каждый из антецедентов, наблюдая, когда событие было бы невозможным, либо имело бы существенно иные следствия. Сегодня такой перебор и условная изоляция отдельных антецедентов проводится в компьютерном режиме на основе математико-статистических методов. [219]
сательная, а объяснительная наука и по примеру естествознания должна сосредоточиться на причинном анализе с тем, чтобы на этой основе реализовать и прогностическую функцию. Именно поэтому он критикует те методы, которые в то время были или казались ему дескриптивными – психологические, феноменологические,
Несмотря на то, что в качестве эпиграфа к этой части работы (об историческом детерминизме) Р. Арон взял слова Видаль де Лабланша «На самом деле, все, что касается человека, поражено случайностью»2, он не склонился ни к фатализму, ни к пробабилизму (правдоподобию) – в смысле отрицания детерминизма, как это сделал М. Борн и др. Он писал: «Мы попытаемся изложить теорию социологического детерминизма», – добавляя, что намерен опираться на теорию Дюркгейма и приемы Вебера.
Как известно, Дюркгейм разошелся с О. Контом в его отрицании поиска причин в пользу открытия законов, будучи уверенным, что социология не опи-