МанИкен и МанИгёрл. Книга стихов. Виталий Юдин
высшей справедливостью сильны.
Безвинные, горели в башнях- люди,
и всё казалось, это были мы.
Украина, отрежут тебя
Всё – одно, но куму- то надо:
от истории, где мы семья,
словно волки косяк от стада,
Украина, отрезать тебя.
Соглашусь,
можно было краше
жить,
да вверились патоке слов…
Наше прошлое, это – и ваше-
тот же самый – Никита Хрущёв.
Брежнев правивший
«сиськимосиски»
был, как видится вам, – «москалём»?
Но в истории власти российской
русских, может быть, треть найдём.
Или этот, грузинский Кобо,
породивший голодомор,
тоже русский, орловский, чтобы
русским ставить это в укор.
Над крещёнными князем Владимиром —
не просохнут – воды Днепра.
Что мы ищем, душа родимая,
в соре мусорного ведра.
Музыка весны
К карнизам
капель клавиши
примёрзли,
и музыка весны
уже слышна,
и ищут,
чуть подрагивая,
ноздри
в закрытой почке —
запахи листа.
На снегах наледь,
вытаяв,
нервозна,
но так – прозрачна,
так она – чиста,
как будто
её выдул
нежный воздух,
из, поцелуем тронутого, рта.
За что не цепляйся
За что не цепляйся,
увы,
распрощайся:
на плечи
не взвалишь —
теряешь,
теряешь.
С резинкой две варежки,
тёплые боты
и запах в портфеле от бутербродов.
Мохнатый малинник в рассвете крапивном
глазам, обожжённым расою, наивным
навек не подаришь…
Теряешь, теряешь.
Цепляясь
за память,
за каждый провал:
где книги,
что под
одеялом читал?
Где ворох,
пропахший морозом,
белья
и под абажуром
вся в сборе семья,
и двор, и сугробы в апрельских слезах,
«Пристенок»
и мама с укором в глазах,
а в школе с цветами разбитый горшок-
из досок я сделал, подобье, как смог.
И так постепенно, увы, привыкаешь
к той мысли, что юность и зрелость
теряешь.
Слепыми руками по Брейгелю шаришь,
читаешь: «Смирись,
но ты всё потеряешь».
Бессонницы,
бродят по телу осколки
и топчутся, спать не дают стрептококки.
Подушку в отчаянной схватке сминаешь
друзей и любимых теряешь,
теряешь.
но самое страшное, что не узнаешь:
за то ли цеплялся?
Теряешь, теряешь.
Щемящая только не боль
Щемящая,
только