МанИкен и МанИгёрл. Книга стихов. Виталий Юдин

      Задавили, и теперь не знать покоя…

      Задавили на дороге пацана.

      Он и мёртвый,

      обескровленной рукою

      всё подтягивался

      к бровке полотна.

      Завопили реанимобили,

      словно бабы,

      толстогруды и добры:

      – Задавили,

      задавили,

      задавили…

      оглушало онемевшие дворы.

      Чьё-то будущее

      кровью истекает.

      Наше прошлое

      на гравии вразброс.

      Видел я – его рука не отпускает

      с жизнью связывающий

      свежий след колёс.

      В другой ищу твои черты.

      Они легки, неуловимы.

      Достаточно назвать любимой,

      чтобы понять, она не ты.

      Могу до полночи бродить

      и сном волшебным забываться,

      но стоит лишь поцеловаться,

      чтоб можно было… позабыть.

      Иль память стала подводить?

      Вот снова кто-то в дом стучится.

      Достаточно нам обручиться,

      чтоб никогда уж не любить.

      «Мы – гиены,

      в погоне пенной,

      буйвол больно копытом бьёт.

      Мы – мгновенны, клыками вены

      мой напарник ему порвёт».

      Буйвол пал, ослабев, на колени,

      завалив, в лужу с грязью, зад,

      проводив одинокие тени,

      удалявшихся буйволят.

      «И три месяца днём и ночью

      мы добычу свою стережём,

      кожа буйвола порвана в клочья,

      с ног искусанных гной – ручьём.

      Нам, готовым к прыжку, голодным,

      серебрящаяся, слюна

      обещает: волю – свободным

      и кровавого вдоволь вина».

      И, давясь остывающей плотью,

      обезумевши, – дождались,

      рвали буйвола острые когти,

      рёбра голо смотрели ввысь.

      На широкой кушетке Лувра

      возлегла, приглашая рукой:

      ты – художник, а я – натура,

      сделай что-нибудь, милый, со мной.

      Для любви никогда не надо

      выбирать подходящих мест.

      Мы одни посредине сада

      в пирамиде хрустальных небес.

      Пусть шедевры чуть-чуть оттают,

      вековую почувствовав связь —

      как когда-то, сейчас страдают, —

      как когда-то, любят сейчас.

      Пусть ворвется в тишайшие залы

      выкрик, предвосхитивший шедевр,

      когда