Царьградская пленница. Александр Волков
следили, чтобы мелкие бродячие шайки не нападали на купеческие караваны, идущие в Сугров и обратно.
Невольники медленно брели по выжженной солнцем степи, низко опустив голову. Их обгоняли катившиеся по ветру сухие, жесткие шары перекати-поля.
Глава пятая
Скорбный путь
Невольничий караван Херимона шел к Сурожскому морю[17] по безводным местам. Высохшие от летнего зноя степи были пустынны. На ночлег останавливались около колодцев, вырытых в старые времена. Утром, уходя в дорогу, слуги Херимона набирали воды в бурдюки и навьючивали на лошадей, сопровождавших караван.
Здесь ослабевших не убивали, как это делали кочевники. Их поили водой, усаживали на коней, заботливо укрывали от солнца. Во всем чувствовался трезвый расчет, хозяйская бережливость. Люди понимали, что они превратились в товар, цена которого зависит от его сохранности.
Ни волки, ни коршуны не сопровождали купеческие караваны: они чуяли, что тут им не будет поживы.
Днем, в самую жару, устраивался продолжительный привал. Для невольников раскидывались навесы, где они могли отдохнуть от утомительного пути. Четыреста верст от Сугрова до Танаиса прошли за три недели: купец не торопился – он знал, что длинные переходы истощают людей.
В устье Дона стояли купеческие корабли, поджидавшие торговцев людьми. По большей части это были двухмачтовые нефы – высокобортные парусные суда, перевозившие за один раз сотни людей.
В них все было предусмотрено для размещения невольников: в трюме возвышались один над другим три ряда нар, где люди лежали, тесно прижавшись друг к другу, и каждый был прикован за ногу цепью.
Когда «Синопа» вместила в свои обширные недра несколько невольничьих караванов, матросы подняли якоря. Паруса надулись, и неф тронулся в путь, рассекая волны.
– Деду, а зачем нас заковали? – спросила Ольга Малыгу, когда невольников водворили в трюм. – Разве можно отсюда уйти?
– Э, голубка, бывали случаи, – отвечал старик. – Слыхал я: восставали наши, хозяев топили в море и держали путь на восход солнца. А там, на востоке, лежит наша русская земля Тмутаракань, вотчина Мстислава Володимировича, брата нашего князя.
– А почему бы Мстиславу не послать в море лодьи с кметами, чтобы отбили нас – бедных невольников?
– Не хочет князь ссориться с сильными соседями из-за простого люда. Ежели он задираться станет, они тем же ответят. Вот и плывут невольничьи корабли мимо русской Тмутаракани…
Женщины плакали. Родина была такой недоступной, далекой!
Попутный ветер раздувал косые паруса нефа, и он бежал по морю, колыхаясь на волнах. Невольников, заключенных в душном трюме, начала одолевать морская болезнь.
– Эй, Гервасий, давай сюда! – то и дело раздавался зычный крик. – Вот эту, черную, надо расковать, совсем как неживая лежит. Тащи ее на палубу – небось отойдет. А ты, Пармен, бери эту, длинную!.. Эх, какой слабый народ пошел! А помню, в старину…
– Ну, пустился
Сурожское море – древнее название Азовского моря