Сочинения. Том 1. Реформы и догмы. Государство и экономика в эпоху реформ и революций (1860–1920-е годы). В поисках планомерности. Экономические дискуссии 1930–1960-х годов. В. А. Мау
кругов народа, представлялось морально всесильным или по крайней мере чрезвычайно могущественным», – так несколько позднее характеризовал настроения, господствовавшие весной 1917 г., Н.Д. Кондратьев[186].
Подобные иллюзии – одна из наиболее характерных черт экономической политики начальной фазы революционного процесса. В данном случае следует обратить внимание на некоторые важные последствия, к которым всегда приводит почти неизбежная приверженность этим иллюзиям правящих кругов и связанных с ними общественных сил.
Во-первых, происходит явная переоценка возможностей новой власти и, главное, ее социальной базы. Подчас кажется, что, приведенная к власти объединенными силами народа, она может совершить любые сдвиги, добиться коренного перелома ситуации как бы благодаря самому факту своего революционного (и отчасти демократического) происхождения. Между тем первое революционное правительство идеологически и политически тесно связано со свергнутым режимом. И его новации не могут идти дальше реформистских идей, легально высказывавшихся при прежнем режиме, – идей пусть даже и самых решительных, казавшихся тогда неприемлемыми по политическим мотивам, но в общем остававшихся в рамках логики прошлого. Вскоре же обнаруживается, что революционному времени нужны новые идеи и подходы.
Во-вторых, и это тесно связано с первым, существует известная недооценка политического фактора для осуществления реформ. Иллюзия всесилия революционного правительства ослабляет внимание к его изначальной слабости, связанности его рук аморфностью социальной базы, отсутствием четкой идеологической и политической программы. Неизбежные провалы практически всех хозяйственных начинаний новой власти довольно быстро ставят вопрос о ее социально-политической состоятельности, в результате чего происходит взрыв ситуации изнутри. Становится ясно, что надо сперва построить (или воссоздать) властный механизм, определиться с тем, какие инструменты власти революционное правительство имеет в своем распоряжении, а уж потом осуществлять собственно экономические программы.
В-третьих, неизбежно более или менее скорое расставание с иллюзиями «всеобщего единства», что вызывало обычно весьма болезненные явления в общественной жизни, включая применение насильственных методов в довольно широком масштабе. Однако это преодоление иллюзий становится одним из рубежей на пути к формированию дееспособной и сильной власти.
Основные концептуальные идеи деятельности государства в хозяйственной сфере достаточно четко определились в марте-мае 1917 г. Причем общий экономический курс, его идеология формировались двумя направлениями в политике, которые по мере попыток их практической реализации все более и более сближались.
С одной стороны, российская буржуазия, следуя зарубежным образцам, вполне определенно поддерживала (особенно в первые месяцы существования Временного правительства) идеи расширения