Сочинения. Том 3. Великие революции. От Кромвеля до Путина. В. А. Мау
год. Доля городского населения увеличилась примерно с 28 % в 1950 г. до 47 % в 1976 г. За 20 лет доля крестьян и сельскохозяйственных рабочих в общей численности занятых уменьшилась с 60 почти до 30 % (McDaniel, 1991. Р. 82, 131). Более подробно феномен предреволюционного экономического роста проанализирован в главе 7, специально посвященной характерным для революций экономическим процессам.
В период, непосредственно предшествующий революции, бурное развитие обычно сменяется острым кризисом и хозяйственным упадком, наступающим либо из-за сильных неурожаев, либо из-за неблагоприятной конъюнктуры международной торговли, либо, наконец, из-за неудач политического и военного характера. В условиях, когда общество и государство не способны адаптироваться к новым тенденциям, порождавшимся предшествующим динамичным развитием, последствия циклических по своей природе негативных процессов оказываются еще более тяжелыми. Так, необходимость поставлять продукты питания в быстро растущие города обостряла для крестьян последствия неурожаев. Касаясь проблемы снабжения французских городов хлебом, Б. Мур отмечал, что «отток (хлеба. – Авт.) в несколько больших городов ощущался в первую очередь во время его нехватки и становился разрушительным фактором» (Moore, 1966. Р. 45)[27]. А вот что пишет Джон М. Харт о причинах длительного и катастрофического по своим последствиям голода, непосредственно предшествовавшего мексиканской революции: «Сельское хозяйство Мексики было уязвимо, поскольку правительство не смогло направить достаточно средств на ирригацию, а крестьяне-производители основных видов продовольствия вытеснялись ориентированными на экспорт, коммерциализированными сельскохозяйственными предприятиями» (Hart, 1987. Р. 165). Действия все более запутывающейся в противоречиях власти усиливали негативные хозяйственные процессы. Так, неблагоприятные тенденции в английской промышленности предреволюционного времени во многом объясняются перешедшей все возможные границы продажей монопольных прав при Карле I и неадекватной внешней политикой режима (Косминский и Левицкий, 1941. Т. 1. С. 100–101).
Исследователи неоднократно подчеркивали связь экономического роста, экономического развития в целом с вызреванием предпосылок революции. М. Олсон, например, рассматривал быстрый экономический рост как «основную силу, ведущую к революции и нестабильности», как «огромную дестабилизирующую силу» (Olson, 1997. Р. 216). Многие отмечали и роль кризиса, непосредственно предшествующего началу революции. Однако механизм воздействия экономической динамики на обострение ситуации трактовался по-разному.
Марксистская теория делала упор в первую очередь на вызревание предпосылок нового, капиталистического общества, на появление буржуазии как класса, экономически значимого, но лишенного социальных и политических прав[28]. Противостояние этого нового класса и традиционной, препятствующей изменениям аристократии, которая господствует в обществе, пользуясь поддержкой старого режима, и приводит в конечном
Описывая способы снабжения французских городов в этих условиях, К.П. Добролюбский отмечал: «При старом порядке во время голодных годов абсолютная власть прибегала к запрещению вывоза хлеба за границу, к усилению снабжения городов, особенно Парижа, за счет голодающих провинций (как, например, за счет Шампани во время голода 1709 г.), к созданию запасных хлебных складов, к регламентации хлебной торговли, к принудительной продаже и даже к таксации зерна» (Добролюбский, 1930. С. 14).
Подобный подход был характерен не только для марксистов. Мансур Олсон описывал этот процесс следующим образом: «Тот факт, что кто-то получит в результате экономического роста непропорционально много, знаменует собой новое распределение экономической власти. Но при этом (почти по Марксу) возникает «противоречие» между новым распределением экономического влияния и прежним распределением общественного статуса и политической силы» (Olson, 1997. Р. 217).