Становление информационного общества. Коммуникационно-эпистемологические и культурно-цивилизованные основания. А. А. Лазаревич
– это те, которые зависят от социального соглашения по поводу их значения. Все языки, лежат ли в их основе слова или жесты, барабанные удары или танцевальные па, иероглифы, пиктограммы или расположенные в определенном порядке узелки веревки, являются закодированными» [352, с. 124–125].
Закодированные смысло-образы входят в субъективно-онтологическую структуру объекта и выражают в нем соответствующие формы представленности социального субъекта. Субъект-объектные отношения, таким образом, могут быть рассмотрены под углом коммуникативных характеристик, поскольку существует возможность репрезентации функций субъективно-онтологической структуры объекта в виде коммуникативно-целостных функций субъекта, неявно участвующего в коммуникативном акте.
Таким образом, субъект-объектные отношения трансформируются в субъект-субъектные взаимозависимости. Акт коммуникации, как процесс передачи (усвоения) информации, определенных взаимодействий на этой основе, следует понимать не просто как усвоение субъектом социального опыта, опредмеченного в культуре, не только как совершаемый собственными силами акт распредмечивания способов деятельности, процесс раскодирования социально сформированных смыслов. «В действительности, – пишет по этому поводу В. А. Лекторский, – само усвоение адекватных способов деятельности с социально функционирующим предметом возможно лишь при условии включения субъекта… в живую коммуникативную связь с другими ныне существующими людьми… которые обучают его человеческим методам использования созданных человеком вещей, и этим самым формируют у него культурные установки и нормы, включая эталоны познавательной деятельности» [200, с. 177].
Субъект-субъектные взаимозависимости являются определяющими в понимании природы социальной коммуникации, ее содержания и структуры. Это, разумеется, не значит, что из системы коммуникативных связей выпадает спектр объективных социально-предметных отношений, в которые вступает человек, или предпочтение отдается первичности субъект-субъектных взаимодействий перед субъект-объектными. По отношению к конкретному человеку, как участнику коммуникативного процесса, любые другие субъекты и объекты являются внешними. Поэтому все взаимодействия человека с миром, даже самые первые, осуществляются как бы во внешней форме, то есть направлены на внешние предметы. Эта идея получила дальнейшее развитие в трудах А. Н. Леонтьева, А. Р. Лурия, А. В. Запорожца, В. П. Зинченко и др. А. Н. Леонтьев, в частности, подчеркивает, что «высшие специфические человеческие психологические процессы могут родиться только во взаимодействии человека с человеком, т. е. как интрапсихологические, и лишь затем начинают выполняться индивидом самостоятельно; при этом некоторые из них утрачивают далее свою исходную внешнюю форму превращаясь в процессы интерпсихологические» [203, с. 97–98].
Таким образом, все коммуникативные ассоциации, нормы, устремления и т. п. не могут