Становление информационного общества. Коммуникационно-эпистемологические и культурно-цивилизованные основания. А. А. Лазаревич
интериоризации внешние действия подвергаются трансформации – обобщаются, вербализуются, индивидуально осмысливаются, получая возможность к дальнейшему развитию (см.: [203, с. 95]).
Принципиально важно, чтобы формирование коммуникативных характеристик индивида означало рост всеобщей значимости личностного как носителя социального, значения его самого в этой всеобщности как активного субъекта социальных взаимодействий. В этом плане представляется убедительной позиция В. С. Библера, сформулированная им в отношении общей тенденции развития современного субъекта. «В XX веке, – пишет он, – возрастает социальное значение и катализирующая роль… таких извечных, но ранее маргинальных форм деятельности, в которых основным производителем общения является не "совокупный работник"… не "все общество", как единое целое, с едиными всеобъемлющими целями, но – просто индивид, свободно сосредотачивающий в своем разуме… всеобщие (это существенно) знания, умения, стремления человечества, – творчески преобразующий эти знания и стремления в своих произведениях, – собеседник, излучающий новые и актуализирующий старые – вечные – формы личностного общения» [38, с. 275].
Иными словами, «все дороги ведут в Рим», совокупность всех процессов и феноменов практики объект-субъектных и субъект-субъектных взаимодействий выдвигает на передовые рубежи их социокультурное измерение. Характерно, что типичный характер коммуникативных отношений присущ именно тем субъект-объектным взаимодействиям, в которых объект выступает как социально-культурный феномен, то есть является результатом человеческой практики. Все заложенные в информационное содержание объекта смыслы выражают его духовно-онтологическую структуру и формируются человеком в процессе создания этого объекта и пользования им. Как отмечает Т. М. Тузова, «любой предмет культуры изначально является соединением духовного и материального, сплавом мысли (причем, мысли, замысла не только того, кто этот предмет впервые создает, но и того, кто хочет им пользоваться, для чего, собственно, и нужно прочитать, понять, расшифровать его смысл) и физической конституции предмета. Так, уже в самом примитивном материальном орудии труда, к примеру, в топоре, лопате, гвозде, молотке, винте и проч., словом, в простейшем техническом устройстве, оставленном нам нашими далекими предками, изначально заложено определенное мысленное содержание, некая информация духовного характера, и именно она, в конечном счете, являясь внутренней структурой этого предмета, или его онтологической структурой, определяет его культурный статус. Содержанием этой информации, или этой мысли, являются, как минимум, идеи о назначении, функциях и способе употребления данного устройства» [76, с. 24].
Издавна и непреходяще этот процесс по определению является коммуникативными взаимосвязями между субъектами, которые требуют регуляции общезначимыми правилами. В центре таких правил – нормы, задающие в форме аксиом