Тэмуджин. Книга 2. Алексей Гатапов
а переродился в сына. А если этот сын таков жеребенком, каким подрастет лончаком, как ты думаешь?
Даритай подавленно смотрел на огонь.
– Это же второй Есугей будет.
– Я думаю, он еще перерастет своего отца. Ты помнишь, что сказали шаманы, когда он родился?
– Помню я, все помню, да ведь шаманское слово, что вода в реке, на месте не стоит, да и мутно в глубине, не видно, что там на самом деле кроется.
– Но ты же видишь, что непростой парень растет.
– Да, грех не признать, – согласился Даритай. – По крайней мере, кажется, никто из его сверстников ему не ровня.
– Что сверстники, – проворчал Хутугта, – мы, дядья его, может быть, не ровня ему. Так что вам потом еще придется подумать, к кому приткнуть свои беспутные головы.
– А что делать, раз он не хочет идти с нами, – Даритай раздраженно дернул головой. – Ведь мы все-таки дядья его, мы не можем упрашивать да кланяться ему…
– Время покажет вам, что делать.
– Вот пусть сначала покажет, а пока что рано еще гадать об этом, – Даритай, чертыхаясь про себя, снова стал разливать архи. – Давай выпьем еще по одной, да тебе пора отдыхать, завтра дорога неблизкая.
– Да, скажи нукерам, – неохотно перевел разговор Хутугта, – чтобы сучьев для огня на всю ночь натаскали.
– Скажу, не беспокойся… – Даритай дождался, когда выпьет Хутугта, принял чашу. – Я вот что подумал еще, может быть, сделаем тебе носилки, пока от леса не отъехали, и тебе завтра легче будет.
– Да, пожалуй, так лучше будет, – с благодарностью посмотрел на него Хутугта. – Что-то сильно уж устал я за эту дорогу.
– С таким племянником будешь уставать, – невесело отозвался тот.
Даритай после разговора с Хутугтой, пока они добирались до своего куреня, несколько раз мысленно возвращался к нему и раздумывал о Тэмуджине. В одно время даже подумал было: «Может, и вправду, собраться нам снова, под старость и Тэмуджин пригодится, надо же кому-то и молодых вести вперед…» Но потом вспомнил о Таргудае, о неугомонных Бури Бухэ и Ехэ Цэрэне и окончательно передумал: слишком уж хлопотное дело, подальше от всего этого надо быть. И даже на Хутугту про себя рассердился: наводит зря смуту там, где не надо, нет чтобы уйти к предкам спокойно, без выдумок… И когда подъезжали они к своему куреню, Даритай был уже уверен: завтра же в ночь он поедет к Алтану, сообщит ему все о семье Есугея.
XV
Отказ Тэмуджина на приглашение сородичей семья восприняла с глухим непримиримым разочарованием. Между ним и родными враз выросла холодная стена отчужденности, и росла она с каждым днем. Младшие братья ходили, обиженно надувшись, будто им сначала что-то пообещали, а потом, поглумившись вдоволь, отказали. Бэктэр, в бешеной злобе искривив лицо, уходил за юрту, молча сек плетью пожухлую, изъеденную телятами траву, с трудом сдерживая прорывающийся из груди звериный рев, кусал себе губы. Матери строгим молчанием показывали свое несогласие с ним.
Проводив хамниганов, Тэмуджин