Котофей Великолепный. Книги 5 и 6. Антония Таубе

      – Ясно… – усиленно соображая, протянул Лоша, – так это ты у них, значит, теперь «доХтур» называешься?

      – Ну, ты же знаешь, Лоша, – снисходительно улыбнулась бабушка, – я всё время совершенствую свои навыки и познания, я всегда открыта новым течениям всяческих наук – и поэтому я могу лечить всех, начиная с обжоры Карабаса и заканчивая его глупенькими куклами! Как я уже сказала, в той сказке я лечила от обжорства Карабаса Барабаса, который любит похаживать в харчевню «Три пескаря». Он недавно там так объелся, что чуть не лопнул, даже все пуговицы от кафтана отскочили! Ох, и повозилась же я с ним! Ещё лечила я там Дуремара. Этого жадину фурункулы замучили – донырялся в холодное болото! Вот до чего алчность довела, а всё никак остановиться не может! Потом ещё Мальвина ко мне приходила – она, конечно, кукла, но с этим противным грубияном Барабасом совсем нервная стала, так я ей валерьянки дала! И вообще все куклы скоро заболеют, потому что Карабас очень плохо с ними обращается. А самый первый приходил ко мне папа Карло – совсем простыл, бедняжка, потому что нечем ему было топить нарисованный очаг! А позавчера – вы не поверите! – прибегал тайком от лисы сам кот Базилио – ему надо было лапу перевязать, так как очень сильно пострадал он в драке со своей подружкой Алисой! Она в этот раз удачливее оказалась, вот и потрепала его маленько! – захихикала баба Яга.

      – А Кощей Бессмертный к тебе не заходит? – состроив невинную рожицу, поинтересовался Лоша, вспомнивший о давней безответной любви бабы Яги.

      – Теперь заходит! Понял, дурень железный, что без меня ему никак нельзя, пропадёт, – засмущалась баба Яга и потупила глазки, – я ему специальное машинное масло готовлю – с ароматической отдушкой, чтобы он суставы смазывал, а то ведь скрипят-скрипят, да и исшоркаться могут! А это в его возрасте очень нежелательно!

      Баба Яга была, конечно, женщина очень трудолюбивая, но при этом она никогда не упускала случая напомнить о своей значимости. Кроме того, она была весёлая старушка, а уж попеть любила – по всякому поводу и без повода! И поэтому она вышла на середину избы, кокетливо взбила седенькую чёлочку, сложила руки под грудью и запела, поблёскивая озорными подслеповатыми глазками: