Сиротка. Дыхание ветра. Мари-Бернадетт Дюпюи
сил старался убедить меня отказаться от карьеры. В конце концов он понял, что значит для меня искусство, смирился с тем, что я не могу не петь. А ведь раньше он грозился бросить меня, если я снова выйду на сцену! И иначе как чудом это не назовешь. Он хотел, чтобы я была счастлива, даже делал вид, что ему нравится меня ждать. А еще он говорил, что певчей птичке не пристало томиться в клетке, пусть даже в золотой!»
И действительно, последние четыре года Тошан, ее муж, ирландец по отцу и индеец по матери, всячески поддерживал свою молодую и очаровательную жену, чтобы она могла сделать блистательную оперную карьеру. Но поставил одно условие: зиму они будут проводить вместе с их тремя детьми здесь, в этом домике, который он с каким-то упоением расширял и обустраивал собственными руками. И Эрмин держала свое обещание. Она возвращалась в лоно семьи в середине октября в сопровождении своего жизнерадостного эскорта, состоявшего исключительно из женщин – Мадлен, близнецов, да еще Шарлотты, своей неизменной гримерши и костюмерши. Этой девушке, двадцати лет от роду, нравилась такая бурная жизнь с переездами из одного роскошного отеля в другой, со сменой театров. Гораздо меньше ей хотелось проводить долгие холодные месяцы в затерянном в лесах домике.
От поселения на реке Перибонке, принадлежавшего Тошану, сюда надо было добираться несколько часов лесом по проселочной дороге. Он рассчитывал превратить дом в уютное имение для своей семьи. Эта земля досталась ему в наследство от Анри Дельбо, золотоискателя богатырского сложения, которого поглотила и унесла река. Тошан мечтал о том времени, когда его сын Мукки будет весенней порой играть здесь на поляне. Он научил его мастерить лук и стрелы, брал с собой в лес, чтобы показать, как читать следы животных. Когда Тошан ходил охотиться с ружьем, мальчуган шел вместе с ним, гордый тем, что сопровождает отца.
– Как же мы были счастливы тогда! – вздохнула все еще погруженная в свои мысли Эрмин.
Во время своих турне она вела «бортовой журнал» и в шутку сравнивала себя с капитаном судна.
– Все роли, о которых я мечтала, мною сыграны, – сказала она себе, отвлекаясь от грустных мыслей. – Мадам Баттерфляй в Метрополитен Опера в Нью-Йорке[5]. Боже правый, там такой огромный зал, а все равно мест на всех не хватило, зрители даже стояли в проходах. Я испугалась, думала, упаду в обморок.
А совсем недавно, в апреле 1939-го, по случаю Всемирной выставки она снова выступала в этом огромном американском городе. Перед восторженной толпой она запела:
О, Канада,
Наших предков страна,
Много славных цветов увенчало тебя…
Эта песня лучше всего раскрывала дух ее родины, эта мелодия была дорога сердцу каждого ее соотечественника[6].
– Мне ни за что не надо было подписывать этот контракт! – простонала она вслух. – И от Тошана я уехала раньше, чем намечалось, еще не зная, что беременна. А потом все время в разъездах. И вот, вот…
Эрмин с силой ударила ладонями по стеклу,
Первое здание, построенное по проекту Дж. Ливленда Кейди и открытое 23 октября 1883 г., находилось на Бродвее между 39-й и 45-й стрит. Оно пострадало от пожара в 1892 г., а после реставрации использовалось до 1966 г.
Музыка квебекского композитора Каликса Лавалле (1842–1891), слова сэра Адольфа-Базиля Рутье (1839–1920). «О Канада» впервые была исполнена в 1880 г. на празднике в Иванов день в провинции Квебек. Эта популярная песня часто исполнялась и на английском языке, а 1 июля 1980 г. стала национальным гимном Канады.