Сиротка. Дыхание ветра. Мари-Бернадетт Дюпюи
Погрей руки!
– Меня уже ничто не согреет. С того дня, как Виктора похоронили на перибонкском кладбище, меня постоянно бьет озноб. Бедный мой мальчик! Сейчас уже земля на его могилке промерзла, снегом ее засыпало. Какая это боль, Мадлен! Мне всего двадцать четыре года, а я не смогла родить здорового ребенка.
Эрмин почувствовала, что кто-то гладит ее по плечу. Это был Мукки. Темноволосый, с золотистой кожей, мальчик серьезно смотрел на нее, и в его темных глазах она различила острую тревогу.
– Не надо больше плакать, мама, – с грустью сказал он. – Папа скоро вернется и утешит тебя.
Подошли Лоранс с Мари, милые крошки с ясными голубыми глазками, их светло-русые волосы были перехвачены розовыми лентами. Поверх серых шерстяных платьев на них были надеты передники в цветочек. Девочки тоже казались необычно взволнованными, но не так, как Мукки.
– Эрмин, приласкала бы ты детей! – посоветовала ей Мадлен. – Вот, пришли, хорошо себя ведут. Хотят видеть свою маму.
И молодая кормилица подкрепила свои слова легкой улыбкой, в которой сквозило сострадание. От нее просто веяло добротой.
– Эрмин, ты мне как сестра. Я хочу, чтобы ты успокоилась. Весной мы могли бы съездить вместе помолиться перед статуей Катери Текакуиты[9] в базилике Сент-Энн-де-Бопре. Это недалеко от Квебека. Я там побывала до замужества, и со мной произошло что-то необыкновенное. Я и без того уже верила в Господа нашего Иисуса Христа, но там во мне проснулось желание посвятить свою жизнь Богу. Увы, моя семья решила по-иному. Я уверена, Эрмин, что как только ты посмотришь на лицо Катери, так сразу воспрянешь духом. Катери происходит из племени ирокезов, чуть было не лишилась жизни в том же возрасте, что и моя девочка, Шарлотта. Отцы-иезуиты посвятили ее в монахини. Было это почти триста лет назад, во времена правления Людовика XIV во Франции.
Воодушевление Мадлен тронуло Эрмин.
– Мы съездим туда, если тебе этого хочется, – вздохнула она.
– Дело не в том, что мне этого хочется, – возразила Мадлен, – нужно исцелить твою рану. Ведь у тебя, Эрмин, сердце кровью обливается.
Лоранс подалась вперед и принялась внимательно рассматривать платье матери, словно пытаясь найти следы крови. Мукки прижался лицом к ее груди. Мальчику было не по себе: отец не возвращался, а мать все плакала и плакала.
– Мам, надо позвать Киону, – заявил он наконец.
Само звучание этого имени заставило Эрмин вздрогнуть. Она тут же посмотрела в сторону двери, но передумала.
– Не надо, она может простудиться. Пусть сидит вместе с Талой в тепле, – сказала она. – На полдник Мадлен нажарит оладий.
«Киона! – улыбнувшись, подумала Эрмин. – Даже Мукки заметил, что эта пятилетняя девочка наделена особым даром. Помнится, когда я впервые ее увидела, ей было не больше полугода. Однако я сразу же почувствовала, что меня к ней неодолимо тянет, возникает необычное желание никогда не расставаться с нею. Я тогда и не знала, что она моя сводная сестра, плод греховной любви моего отца и Талы,
Блаженная Катери Текакуита (Текакуита – «та, которая колеблется, но идет вперед» на языке ирокезов) (1650–1680) родилась на берегах реки Могавк, теперь на территории штата Нью-Йорк. Это первая индианка Северной Америки, причисленная к лику святых.