Река надежды. Соня Мармен

      Колокольня церкви Сент-Анн-дю-Бу-де-л’Иль все еще виднелась на фоне стремительно темнеющего неба. Покончив с ужином, люди ван дер Меера отправились в храм, чтобы принести дары святой Анне, благожелательной покровительнице всех вояжеров. Все без исключения, и католики и протестанты, придерживались этой традиции. По возвращении в лагерь «буржуа» провел обряд «крещения новобранцев», который состоял в следующем: веточку кедра смачивали холодной речной водой и плескали ею новичку в лицо.

      Сидя в сторонке, Александер слушал разговоры товарищей. Попыхивая трубками, бывалые вояжеры рассказывали друг другу анекдоты о прошлых походах, и новичку они казались весьма занимательными. Особый интерес вызывали у Александера повествования о прекрасных индианках оджибве и чиппева, которые, если верить рассказчикам, были так же хороши собой и обворожительны, как дамы Монреаля, хотя, разумеется, на свой манер.

      – Что-то вы притихли, мой друг, – прозвучал голос за спиной у Александера. – Или ужин не пошел вам впрок?

      Живо обернувшись, молодой шотландец встретился взглядом с самим ван дер Меером. Интересно, как давно Голландец за ним наблюдает?

      – Ужин был отличный. А сижу я в одиночестве, потому что мне так хорошо и привычно.

      – Дикарь… Понимаю, почему они выбрали для вас это прозвище. Позволите составить вам компанию?

      – Конечно, мсье!

      – Килиан… или Кили, как вам больше нравится. Так меня называют друзья.

      Голландец присел на землю и улыбнулся, потом взгляд его переместился в сторону костра, у которого грелись его люди.

      – Вы блестяще прошли инициацию, Александер. Но не думайте, что они так быстро оставят вас в покое. Не то чтобы они злые, для бывалых вояжеров это своего рода развлечение. Так что не теряйте бдительности. К слову, после первого перехода все тело, наверное, ломит?

      – Пока можно терпеть, – ответил Александер, поводя плечами и невольно морщась от боли.

      – Так бывает со всеми. Первая неделя всем кажется адом. На второй кожа на руках и ногах покрывается волдырями и шелушится. На третьей солнце поджаривает уже до самых косточек, как хороший бифштекс, а на четвертой тебя перестают носить ноги. И только к концу пятой, если, конечно, не загрызут комары, начинаешь снова оживать. А когда приходит время отправляться в обратный путь, все начинается сызнова. Я живу так уже тридцать лет и, знаете ли, уже начал к этому привыкать. Зато нет лучшей закалки для души и тела, чем наше ремесло! – заключил он, хлопнув ладонью по своему мускулистому бедру.

      Александер с улыбкой кивнул. Торговец же вздохнул и более серьезным тоном продолжил:

      – Я уже не молод, и вы, наверное, знаете, что это мое последнее путешествие. Я буду очень скучать по этой жизни, несмотря на все ее трудности. Но пришло время позаботиться о супруге. Салли и так была ко мне слишком снисходительна. Вы с ней знакомы?

      – Нет, – тихо ответил Александер, вспомнив, что видел жену Голландца сегодня утром на причале Лашин в толпе родственников, пришедших пожелать вояжерам счастливого