Ветер забытых дорог. Наталья Михайлова
в лесу, – ответила Гвендис. – Не на каждом шагу, но часто попадается. Хорошо, что не все знают его свойства, думают – обычная трава.
Теперь Дайк должен был попытаться пройти до конца всю цепь своих видений о Сатре. Может быть, тогда он вспомнит и то, из-за чего они возникли? Исчерпав чужие воспоминания, увидит наконец и мгновение, которое связало с Сатрой его самого? Увидит, кем он был и как попал в открытое море неподалеку от берегов Анвардена?
Тогда Дайк сможет судить и сам, правильно ли говорит сьер Денел, что память о Сатре вложена ему высшими силами, и обязанность Дайка теперь – служить этим даром Господину всего сущего, Вседержителю?
«То, что со мной случилось, – высшая воля? – думал Дайк, и перед его глазами вставали благотворительная больница и страх безумия. – Если кто-то сделал это со мной нарочно, то он мучитель и палач».
Гвендис оставила его одного в полутемном покое. Окна были закрыты ставнями. Дайк сосредоточенно вызывал в себе связанные с Сатрой воспоминания. От питья, которое готовила для него Гвендис, тишины и полумрака мысли делались четкими, образы – яркими, и сосредоточиться становилось легко. Вдруг Дайк начинал чувствовать свежий ветер, слышать шелест травы. Он больше не сидел в четырех стенах – вокруг дышал сумрачный дремучий лес. Что-то подсказывало Дайку: это воспоминания Белгеста, человека из рода Оленя.
…Дайк почувствовал легкое прикосновение Гвендис к плечу и открыл глаза. Гвендис осторожно вывела его из сосредоточенного напряжения.
– Пора отдохнуть. Ты устанешь, если сразу будешь вспоминать слишком много. Завтра попробуем еще раз. Теперь – укрепляющий отвар, а потом поешь: тебе нужны силы.
– Я докопаюсь до сути, – все еще с отсутствующим взглядом, но уже в ясном сознании обещал Дайк.
…Белгест проснулся в беседке, которая заросла желтыми цветами дрока. Он не знал, что это за место, куда его занесло.
Белгест прожил тут с неделю – в забытой уже безопасности. Он долго скитался в поисках убежища. Белгест был болен, уже давно и привычно, и так ослабел, что рана, полученная еще три месяца назад, никак не хотела заживать. Он сплел из лозы вершу, и нередко ему случалось наловить рыбы в озере. Охотиться было не с чем: тетива на луке порвалась, а из чего сделаешь новую? В ножнах оставался обломок меча. Не выбросил: пригодится в хозяйстве. Пригодился: выкапывать съедобные корешки, которые Белгест знал с детства.
Он сберег шлем Деслава. Деслав из рода Санейяти сказал: «Поклянись, что ты пойдешь в бой в моем шлеме! Он спасет тебе жизнь, я обещаю». Так и случилось. Когда мужчины и даже молодые женщины из рода Оленя вышли на битву против чужаков, одетых в железную одежду, они все полегли, и только Белгест пришел в себя ночью на месте побоища. От удара шлем слетел с его головы, но парень был так тяжело оглушен, что его приняли за мертвеца: и не добили, и не забрали в плен.
Белгест стащил тела родичей в овраг, прикрыл хвостостом и травой. Засыпав, как сумел, неглубокую общую могилу,