Мамины глаза. Симон Осиашвили

      Еще не снег, уже не дождь,

      отхлынул осени кутеж —

      предзимье.

      Безвременье спустилось к нам

      и хворый по утрам туман

      в низины.

      Не пропусти, не пропусти

      дрожащей лампочки огонь,

      когда неверною ногой

      ступеньку ищешь.

      Ах, зачерпнуть бы января,

      чтоб снег летел с календаря,

      густой и пышный.

      Но утешенье есть и в том:

      когда уже предзимним льдом

      накрыты лужи,

      поднять повыше воротник,

      пусть ветер мчит на вороных —

      не выдуть душу.

      Полутона предзимних чувств,

      ограбленный рябины куст

      и бывших листьев слабый хруст —

      все это с вами.

      Бог с ним, с безвременьем таким,

      в себе мы время сохраним —

      а там уже и снег повалит.

      Посольство севера, старинная зима

      опять неспешно по Руси шагает,

      к медлительности дум располагает —

      приволье для ленивого ума.

      Густая ночь так медленно течет

      среди деревьев, городов и судеб,

      что кажется, предела ей не будет,

      и времени еще невпроворот.

      И можно, никуда не торопясь,

      подслушав музыку в одышке самовара,

      искать судьбы неведомую связь

      с туманной вязью гаснущего пара.

      И быть счастливым в медленном тепле

      хотя бы потому, что до рассвета

      так далеко и – добрая примета —

      веселый чай вскипает на столе.

      Разгулялся январь снегопадом,

      Белой шалью укутал меня…

      И пускай никого нету рядом —

      Я не стану на долю пенять.

      Пусть погасло на пальце колечко

      И оборван былой календарь,

      Как с обрыва, шагну на крылечко —

      Ведь с него начинается даль!

      Утонула в сугробах округа,

      Но