Осколки четырех миров. Елена Кондаурова
ожидавшего по меньшей мере оглушительно шума от потревоженных сторожевых заклятий, ничего не произошло. Кван спокойно прошел вовнутрь и остановился, оглядываясь на него.
– Ну, чего стоишь, заходи!
Вайгар осторожно сделал шаг и оказался внутри комнаты.
– Как ты это сделал? – спросил он Квана.
Тот, буквально распираемый гордостью (отвратительно грязного красного цвета), высокомерно поднял вверх нечесаную бороду.
– Уметь надо! Эти заклятия приняли нас за своих, так что можешь теперь заходить сюда как к себе домой. – Он сделал паузу, ожидая, что Вайгар попросит научить, но тот не попросил, и Кван не выдержал: – Ладно, так и быть, покажу попозже.
Эти апартаменты почти ничем не отличались от его собственных, и Вайгар просто попытался прощупать их на предмет их бывшего владельца. Но результата почти не было. Слишком много времени прошло с тех пор, и слишком много самых разных гайров проживало здесь после него. Он получил только слабый отпечаток внешнего облика и еще более слабый отпечаток его ауры. И то и другое произвело на него самое тягостное впечатление. Кинари была не права, когда говорила, что этот выродок был красив как бог. Она преуменьшала, и довольно значительно. Вайгар в жизни не видел более красивого создания, особенно представителя сильного пола. Раньше он склонен был полагать, что этот Заргон, скорее всего, наложил на себя постоянно действующие заклинания, заставляющие думать окружающих, что он безумно красив, за что Вайгар не склонен был его осуждать, учитывая то, что он был выродок и для него это был вопрос выживания. Но теперь Вайгар со всей определенностью видел, что никакими заклинаниями на внешность там и не пахло. Скорее, наоборот, этот парень с радостью портил себя время от времени, чтобы не вызывать подозрений излишней красотой. Вайгар криво усмехнулся. Вряд ли это ему удавалось, подозрения наверняка постоянно кружились вокруг него, как черные наргийские бабочки, которые так нравились его дочери.
Отогнав от себя непрошеные мысли о том, какие чувства могла испытывать по отношению к прекрасному Заргону совсем еще юная Кинари, Вайгар начал детально просматривать его ауру, и от этого зрелища ему захотелось завыть, потому что более неуравновешенного гайра он еще не встречал. Честолюбивый, страстный, хитрый, порывистый и жестокий. Способный месяцами поджидать жертву в полной неподвижности, как змея, и съезжать с катушек, как обкурившийся ядовитой нерхашской коноплей наркоман. Его чувства были слишком сильны, чтобы его измученный противоречиями разум был в состоянии удержать их хотя бы в отдаленном подобии повиновения.
«Бедная Кинари!» – с сочувствием и болью в сердце подумал он. Если ее железная матушка, чей отец был из Дешэ, еще могла как-то с этим справиться, то для Кинари это было просто невозможно. Он был слишком ярким, привлекательным и опасным для юной девушки гайром. Какими Словами он зажег и опалил ее душу, оставалось только догадываться. Ясно теперь только одно: его Слова горят в ней до сих пор. И таланта самого Вайгара не хватит, чтобы погасить