Сказки старого Таганрога. Игорь Пащенко
перекрестился и стал тихо молиться о начале нового трудового дня: «Благодарение творю тебе, Господь, святой Отец, Всесильный вечный Бог!» Старик выглянул в окно, в моросящее апрельское утро, и, устроившись поудобнее, потянул бесчисленные разно-цветные картинки из прошлого, только и ждущие его призыва.
Больше всего он любил вспоминать, как в 1812 году к началу богослужения в таганрогском костёле Святой Троицы буквально накануне Великой европейской войны везли его из Италии на зафрахтованном корабле вместе с другими статуями и картинами. Его высокую белую фигуру из каррарского мрамора, тщательно обмотав копрой, уложили в деревянный ящик и надёжно закрепили в трюме. Три недели их носило по волнам разных морей, всю душу вымотали, пока в зелёной азовской дали не возник городок на мысу – Таганрог. Старик смущённо улыбнулся. Первая и единственная его любовь. Хотя, казалось бы, чего особого он видывал здесь, в провинциальной глуши, за двести лет? Старик упрямо прищурился: видел!
Скорбел о смерти царя Александра, чьим заступничеством и возник этот храм в Таганроге. Гневался осаде чужеземцев, что ещё вчера были братьями по вере, чьи чугунные ядра глухо тыкались в каменные бока домов, отдаваясь острой болью в его душе. Радовался все новым и новым разноязыким прихожанам – прусско-, сардинско-, неаполитанско-, саксонскоподданным… И был счастлив новому кафедральному органу, который специально смастерили на берегах Дуная в Будапеште для его храма.
Так текла его земная жизнь в костёле Таганрога – ангела, одного из воинства Христова. Он стоял недалеко от алтаря – с приподнятыми крылами, в длинной белой хламиде, подпоясанный золотым поясом. Одной рукой он осенял крестом прихожан, в другой был меч. И был ангел благодарен Господу за свою судьбу. Только это осталось в прошлом. С очередной Великой войной всех против всех вначале истаяла паства его храма, оголив его тоскующую душу. Потом погрузился во тьму и хаос и город, и сам храм. Ангела под улюлюканье сбросили в яму, где он лежит и поныне, укрытый тремя метрами земли и строительного мусора, с отбитым крылом и выломанным мечом.
Старику было стыдно, что даже он впал тогда в страшный грех – грех уныния, опустил руки от безнадёжной печали и гнетущей тоски, позволил себе усомниться в промысле Божьем. Долгих десять лет он не жил, не бодрствовал, не спал – его словно и не существовало. Пока однажды вместе с книгами и их юными читателями новый светлый смысл не озарил его дом и его остановившуюся жизнь.
Старик задумчиво повторил слова своей любимой молитвы: «Душа Христа, освяти меня. Тело Христа, спаси меня. Кровь Христова, опьяни меня. Вода Христова, омой меня. Страсти Христовы, укрепите меня».
Вон этот беспокойный смысл – старик с усмешкой оглянулся на стайки пацанят и девчонок, что толпились у книжных полок библиотеки и, беспрестанно щебеча, выбирали книги. Пришли, не забыли, его ангелочки, его светлые души. Старик встал и вслушался. Тихие