Небо земных надежд. Нонна Орешина
все станет известно, в этом можно не сомневаться.
Что-то щелкнуло, скрипнуло, и фонарь кабины откинулся назад под несильным нажимом Мишкиной руки.
– Залазь… – скомандовал Мишка и, перекинув ногу через борт, исчез в кабине. Немного погодя голова его в ушанке, съехавшей на бок, высунулась. – Пригласительный билет надо аль пропуск? Сигай ко мне, пока не засветился…
Димка зацепился рукой за лючок что повыше, встал левой ногой на переднее колесо, как делал это Мишка, но так же ловко подтянуться не смог. А когда, изловчившись, достал-таки ногой нижний лючок на фюзеляже, оказалось, что широкие носы унтов в него не лезут. Мишка, наблюдавший сверху за мучениями друга, даже сплюнул с досады.
– Скидай… – видя, что Димка его не понимает, приказал: – Унты в кабину забрось. Носки, небось, шерстяные, к металлу не приморозятся.
Когда унты один за другим оказались в кабине, и Димка с опозданием понял, что их теперь не вернуть иначе как, забравшись в самолет, откуда и силы взялись, и ловкости хватило. Он перелез через высокий, отороченный мягкой резиной борт и очутился на пилотском кресле, откуда был убран парашют. В глубокой металлической чаше уже разместился на корточках Мишка. Места хватило обоим. Сидеть, тесно прижавшись друг к другу, было даже теплей.
Мишка подождал, когда Димка справится с унтами, и закрыл прозрачный фонарь. В кабине стало уютно, как в маленьком, от всех напастей защищенном домике, и Димка смог оглядеться уже спокойно.
Везде, куда ни падал взгляд, были приборы, вернее, их внешняя часть в основном круглая, как у часов, с разнообразными надписями, буквами, цифрами и черточками делений, с разноцветными двойными, одинарными, длинными и короткими стрелками и без них. Между циферблатами – бугорки темных лампочек, какие-то рычажки, переключатели, кнопки. И все это – на передней панели кабины и по обеим стенкам от пола до верхнего среза. Даже на ободе лобового стекла прикреплена какая-то штуковина. А из дна кабины торчала массивная ручка управления. Наростами на ней были тоже кнопки, железная скоба и что-то еще, чему трудно было придумать название.
– И отец все это знает? – невольно ахнул Димка.
– Чего ж не знать, коль летает, – пренебрежительно отмахнулся Мишка. – За стрелками следи, да не зевай: вовремя газ давай, да шибче ручкой шуруй, когда надо. Или замри и не дыши – мне один летчик сказывал… Приборов и штуковин разных тут за три сотни будет. Мой батяня все это хозяйство изнутри понимает. Там в проводах да тягах черт ногу сломит. Один двигатель чего стоит!..А технарь кумекать во всем этом должен, иначе летчику – кранты.
Мишка достал отвертку, плоскогубцы с обмотанными синей изоляционной лентой ручками, небольшой молоток и принялся для начала изучать крепление приборов, которые Димке казались намертво впаянными в матово-серую панель, разделенную белой разметкой на неравные прямоугольники.
– Ежели разобраться – железки все это, электричество. А сам самолет – из стали,