Век вековой. Владимир Игнатьевых
к нему Александр князь.
На челе принес мысли гроздьями:
Как бы Русь спасти, ей не дать пропасть.
Светлый терем князь на горе держал,
Воевать ходил шведа в Новгород,
А придя домой, к валуну бежал:
Думать думушку за родной народ.
Вот прошли года, и Великий Петр,
Призадумавшись, на валун присел.
Как бы флот создать и вести вперёд,
Чтоб во всех морях русский голос пел.
Он позвал с ТотьмЫ и с Архангельска,
С топором придти лучших плотников.
И срубили флот только за зиму.
Парусов весной, как в толпе платков.
А века прошли. Михаил залез
На валун, на верх. Он дерзнул сполна:
Как бы танк создать, чтоб в окопы лез,
И врагов громил, если вдруг война.
А теперь тот танк – в городском саду.
И малыш к нему со всех ног бежит.
Защитил тот танк матерей, страну,
Хоть создатель сам и немного жил.
Кто теперь взойдет на велик валун?
И какую он думу вздумает?
За родной народ да за всю страну
Синий камень тот призывает…
Вяльцевой Анастасии
Из заезженной пластинки
прозвучит твое лицо.
Этот вечер. И ботинки.
И замерзшее крыльцо.
В шеллаке застывший голос.
Тишиной незримый лоск.
Серо-черный скорый поезд.
Рыжеватый цвет волос.
Бархатистый звук ложится
белым снегом на лицо.
Спится, снится, мнится – близко
издалёка письмецо.
Черканёт по складкам диска
затуплённая игла.
Эта давняя записка,
того голоса игра,
Неожиданно грудного,
с мягким вздрагиванием век.
Близко-близкого, родного.
Теплотой манящий смех.
Незнакомая певица,
будоражащая кровь —
Настя Вяльцева, девица.
(Деда тайная любовь!)
1914
Эх, шинелька моя скатка за плечами.
Эх, солдатики-братья, воевать, так с вами.
Трёхлинеечкой в руке оземь обопремся.
Ну а штык, когда в окоп вражеский ворвемся.
Нам не мамку вспоминать под разрыв шрапнелей.
Доведется погибать, так ведь за Рассею.
Что ж ты ойкнул милок, чай, кажись, достало.
Поддержал бы, да помог, но, прости, не стану.
Нынче густо покладут нас в широком поле.
Добежать бы, там редут, там и драка с боем,
За Рассею, за царя, да за что не знаем.
Целовали ведь не зря полковое знамя,
Поп не зря ведь отслужил нам вчера молебен,
А полковник-командир он России верен.
Что-то вспомнилось «вчера». А теперь атака,
Нынче нам кричать «Ура!» Будет, будет драка…
Поезд 813 на станции Ярославль Главный
«Штабной вагон»… табличка эта
В окне вагона номер три
Мелькнула, брызнула приветом,
багряной памятью зари…
Да. Было. Лето. Поезд.