Западня. Понсон дю Террайль
бывшие тогда в большой моде, в нее также входили и две дамы – шотландка и андалузска.
Наконец, в центре ее стояла высокая, молодая и, судя по наполовину прикрытому маской лицу, прекрасная особа.
На ней был наряд обыкновенной молочницы.
Она ораторствовала – весьма недурно, но при этом дурно отзывалась об окружающих, многие из которых не могли скрыть своего скверного расположения духа, вызванного остротами дамы.
Помимо прочего, добавим, что к каждому молодому человеку она обращалась по имени, но при этом на «вы», на смену которому тогда еще не пришло дерзкое, если не сказать грубое, тыканье, которое сегодня в такой большой чести.
Огромный успех молочнице обеспечивало то обстоятельство, что саму ее никто не мог узнать, и это инкогнито приводило в ярость дюжину хлыщей в манишках, на которых она безжалостно обрушивалась.
– Не надо в меня так внимательно вглядываться, господин д’Аржелес, – неожиданно обратилась она к молодому человеку двадцати одного года от роду, – уж кого-кого, а меня вам не убедить в том, что вы близоруки. Приберегите эту уловку для рекрутской комиссии, освободившей вас от воинской службы.
Все прыснули со смеху.
– Но мадам… – с трудом выговорил несчастный Аржелесс.
– Вы хотите знать, кто я?
– Только это и больше ничего.
– У вас ничего не получится.
– Почему?
– Потому что вы меня не знаете.
– Вот так история! – произнес один из паликаров.
– Уверяю вас, господин де Сентак, – убежденно сказала дама.
Молодого человека со скрытым под маской лицом крайне удивило, что его узнали.
– В скобках замечу, господин де Сентак, что рада вас видеть. Как поживает госпожа де Сентак?
– Моя жена?
– Она самая. Ей давно позволено вернуться из ваших владений в Беноже, где вы из предосторожности каждый год запираете ее больше чем на шесть месяцев?
– Какое отношение моя жена может иметь к вашим речам?
– Ах, да никакого, ведь она особа мудрая и на редкость очаровательная. Потому-то все и удивляются, что вы изводите ее ревностью, которую вполне можно было бы назвать беспощадной.
– Вот ты и попался! – прошептал один из молодых холостяков.
– На этот раз, любезная молочница, пророческий дар вас подвел, – молвил де Сентак, – ведь я не ревную жену, вы плохо осведомлены.
– Вы себе льстите, сударь.
– Как прикажете вас понимать?
– Как хотите, так и понимайте. Кроме того, позвольте заметить, в виде доброго совета, что вам следовало бы проявлять больше деликатности и не обманывать госпожу де Сентак.
– Мне?
– Да, в один прекрасный день она разглядит в вас злобного развратника, и тогда…
– И что тогда?
– И тогда плевать ей будет на общественное мнение и правила приличия.
Сентак вздрогнул.
– И потом, вам было бы поделом, если бы она явилась на этот костюмированный бал.
При этих словах Сентак