Гладиатор. Филипп Ванденберг
уже расстаться с Сульпицием Руфусом. – Посмотрим на сирийских танцовщиц. Наполни наши кубки!
Семеро завернутых в белые накидки девушек начали покачивать бедрами в такт жалобной мелодии – зрелище, способное вывести из равновесия не только прибывшего из провинции юношу.
– Finis! – рявкнул один из совсем уже опьяневших гладиаторов. – Конец!
И тут же все, стуча кубками по столам, заорали:
– Finis! Finis! Finis!
Крик этот послужил как бы сигналом для Лициски. Вскочив на стол, она сорвала с головы светлый парик, из-под которого показались ее собственные длинные темные волосы. Стук кубков обреченных на смерть становился все быстрее и громче. Лициска изгибалась в такт этому стуку. Одним коротким движением она сорвала с себя одежду. Послышался восторженный вопль, и гладиаторы, все громче стуча кубками, начали ритмично выкрикивать какое-то слово, разобрать которое Вителлию никак не удавалось. Обнаженная Лициска, стройная, гибкая и вызывающая, сладострастно извивалась перед жадными глазами обреченных. Только сейчас Вителлий понял наконец, что выкрикивают гладиаторы: «Мес-са-лина! Мес-са-лина! Мес-са-лина!»
«О боги, – мелькнуло в голове юноши, – Мессалина, супруга императора!»
Не в силах собраться с мыслями, он смотрел на эту пляшущую богиню, видел ее длинные волосы, падающие на колышущуюся грудь, белые пальцы, прикрывающие лобок, и слышал смеющийся голос, произнесший в паланкине: «Если хочешь, красавец бонониец, сегодня ночью я сделаю тебя мужчиной».
Мессалина! Вителлий вскочил на ноги и, растолкав окружающих, выбежал через освещенный портал за стены гладиаторской школы. Через мгновение он растворился в шумной многотысячной толпе.
Глава вторая
Улицу Бакалейщиков Вителлий нашел с немалым трудом и лишь после долгих расспросов в Субуре, густонаселенном и пользующемся не слишком хорошей репутацией округе Рима. Похвастаться этот округ мог, пожалуй, только одним: здесь почти сто пятьдесят лет назад родился божественный Цезарь. Улица Бакалейщиков находилась восточнее главной улицы Субуры и была совсем узенькой – даже тележка, запряженная осликом, не смогла бы проехать по ней, поскольку мелкие торговцы раскладывали свои товары как на бордюрах, так и в неглубоких водостоках. Помимо бакалеи и всяческой зелени, здесь можно было купить чечевицу и орехи, виноград и сливы, хлеб и булочки, инструменты и домашнюю утварь. Торговля сопровождалась невероятными шумом и гамом. В Риме конкуренция была намного больше, чем в Бононии, и Вителлий безрадостно отмечал, сколько здесь у него соперников, собратьев по ремеслу.
– Милый юноша, – обратилась к нему какая-то сильно растрепанная женщина, – в моем термополии, харчевне, где подают горячие закуски, ты можешь за один асс выпить, за два асса поесть, за три – получишь мою любовь, а за четыре – в придачу к ней еще и кубок искрящегося фалернского.
Сердитым взмахом руки Вителлий отверг предложение, хотя и чувствовал, что проголодался. Со вчерашнего роскошного пира у него и крошки во рту не было. После ночи, проведенной на Форуме Юлия среди тысяч паломников