О том как богатыри на Москву ходили. И другие былинки. Инна Фидянина-Зубкова

      Старуха приметила гонку

      и стрелой калёной помчалась.

      И с кем бы она ни встречалась

      на своём мимолётном пути,

      успевала всем бошки снести!

      Наконец, у котла приземлилась,

      долго в костёр материлась

      да чёрта звала лохматого.

      И его, конечно же, матами!

      Вышел чёрт да спрашивает:

      «Чего ты не накрашена?»

      Спохватилась тут Ягуся,

      обернулась девкой Дусей.

      – Так лучше? – спрашивает.

        « Да, вечность нас изнашивает, —

      бес вздохнул и лоб потёр. —

      Чего тебя принёс то чорт?»

      Дуся льстивенько сказала:

      – Я без силушки осталась,

      дай мне силушку, дружок!

      Чёрт открыл в груди замок,

      вынул силу и подал:

      «Евдокиюшке б я дал

      даже сердце и себя;

      силу бери и вон пошла!»

      Дуська силушку схватила,

      на себя вмиг нацепила

      и давай расти, расти —

      выросла аж из земли

      и стала могучей,

      как грозная туча.

      Тут сделалось ей тяжко —

      палец распух бедняжка,

      на который кольцо надела Алешкино.

      Топнула Дусенька ножками,

      нож достала булатный,

      отрезала палец и сразу

      в бабушку превратилась,

      в маленькую такую. Забилась

      под ракитов кусток,

      потому как соколок

      уже клевал её в темечко.

      А потом подобрал колечко

      и к хозяйке с ним полетел.

      (Хоть Алешка кольцо и хотел,

      но сокол знал лишь Настасью.

      Чего тут уж сделаешь? Здрасьте!)

      Ну а бабушка Яга

      тихо в дом к себе пошла:

      новые козни обдумывать,

      чинить баньку, подкарауливать

      новых русських богатырей.

      А кот, коточек, котофей

      сбежал от бабкиных костей

      прямо в лес, лес, лес, лес —

      ловить мышей да их есть!

      А соколик, соколок

      колечко лихо доволок,

      опустился на окно:

      «Тук-тук!» В горенке темно,

      хозяйка плачет и рыдает —

      своего мужа поминает.

      «Ты не плачь, не горюй, жена,

      жив, здоров твой муж! На, проверь сама,» —

      кинул на пол соколик колечко.

      Покатилось оно да за печку.

      Полезла Настя его доставать,

      а там блюдечко. Надо брать.

      Схватила девонька блюдце,

      протёрла тряпочкой. Тут-то

      и показало оно Алешку:

      жив, здоров, с друзьями и кошкой

      бредут по лесу куда-то,

      лошадей потеряли. Ай, ладно.