Песня на два голоса. Кэтрин Полански
на парковку. Лора дождалась, пока водитель откроет для нее дверцу, надела темные очки и вышла. Солнце как раз показалось из-за кисейной весенней тучи и облизало ей нос горячим языком, словно буйный щенок лабрадора. Март шел на убыль, зима закончилась, снег растаял. Хорошо.
– Мисс Бёркли…
– Эбби, я же просила называть меня Лорой.
– Да… простите… Нам сюда.
На этой фотостудии Лора еще не бывала. Здесь делали снимки для журнала «Биллборд». Раньше пиар-служба агентства Алана Робертса предлагала «Биллборду» уже готовые фотографии Лоры Бёркли; но в одном из апрельских номеров предполагался выход большого интервью с популярной певицей, и фотографы журнала пожелали сделать собственные снимки.
Вокруг завертелась обычная суета, к которой Лора давным-давно привыкла. Она отдалась в руки стилистов и костюмеров, выполняла все действия, которые от нее требовались, но из головы не выходила одна мысль: скоро она снова увидит Майкла.
2
Майкл Фонтейн положил телефонную трубку, шумно выдохнул, взъерошил волосы, встал и подошел к окну. Отсюда открывался великолепный вид – Майкл любил высоту и квартиру предпочел заиметь в небоскребе. Потрясающие интерьеры, всякие дизайнерские штучки, в которых он ничего не понимал, зато отлично смыслили его пиарщики, – и самое ценное: вид на Нью-Йорк.
Ошеломляющий город-вампир. Он пьет вашу кровь, а вы даже не замечаете. Он проникает в вас, словно щупальца просовывает, а вы отвечаете ему идиотской улыбкой, полной обожания. Майкл не мыслил своей жизни без Нью-Йорка. Да, ему приходилось часто покидать этот город, потому что жизнь популярного певца требует разъездов. Сегодня выступление в Сан-Франциско, завтра концерт в Чикаго… Но всякий раз Майкла тянуло обратно. Ему хотелось вновь оказаться в Нью-Йорке, ощутить ритм большого города, не спать вместе с ним, дышать одним дыханием.
Мать Майкла ненавидела Большое Яблоко. Она предпочитала жить в провинции, в маленьком городке в Вайоминге, и выращивать хризантемы. Те росли плохо, но мать не сдавалась. Хризантемы, маленький сад, соседи все знают друг друга – иного мать не хотела. Майкл мог купить ей особняк в или дизайнерскую квартиру, однако натолкнулся на решительный отказ. Мать гордилась им, но менять образ жизни не желала. И черт с ней.
Она разрешает ему быть счастливым – он разрешает быть счастливой ей.
Для нее счастье составляли хризантемы, а для него – жизнь на рубеже, на износ, все время на взлете. Майкл не представлял себе, как можно остановиться и перестать делать то, чем живешь. Он пел всегда, сколько себя помнил. В детстве – в школьном и церковном хоре, в юности – вместе с длинноволосыми друзьями, которые полагали, что рок-н-ролл правит вселенной. Затем Майклу повезло, его заметили, его тенор зазвучал с пластинок и дисков; и теперь, в тридцать четыре года, оглядываясь назад, он мог гордиться собой.
Если бы не сегодняшний звонок, нарушивший мир внутри, можно было бы продолжать