Два императора. Дмитрий Дмитриев
усердно перекрестился.
Петр Петрович подошел к двери и постучался.
– Кто там? – послышался в ответ недовольный голос.
Зарницкий хорошо знал немецкий язык, хотя редко на нем говорил.
– Русский офицер со старым денщиком чуть не гибнут в лесу от голода и холода… Просим приюта до утра! – ответил по-немецки Зарницкий.
Прошло несколько минут, дверь отворилась, и со свечою в руках встретил их сам лесничий, которого называли Франц Гутлих. Это был рослый, здоровый австриец средних лет, с открытым приятным лицом.
– Русский офицер всегда найдет в моем доме радушный и братский прием, – ласково встретил их лесничий, крепко пожимая руку ротмистра.
Ротмистр и денщик дрожали от холода; первым делом лесничего было их отогреть; он приказал скорее приготовить чай и ужин.
Наши беглецы напились горячего чая с ромом и сытно поужинали, изрядно выпив. В подвале у лесничего оказалось хорошее вино; за ужином Петр Петрович и лесничий выпили за здоровье русских и австрийских воинов. Поблагодарив хозяина, Петр Петрович лег на мягком диване, а Щетина расположился на полу. Оба скоро крепко и сладко заснули.
Русские пленные, благодаря длинной ноябрьской ночи и тому, что французская армия разбросана была на несколько верст, уходили поодиночке и по несколько человек вместе; одни присоединились к нашей армии, а иные через Богемию, Силезию и другими путями пробирались в Россию.
«При поражении союзных армий в неудаче обвиняет обыкновенно одна другую. Так случилось и после Аустерлица. Отдавая справедливость мужеству русского войска, австрийцы приписали поражение нашему неуменью маневрировать, неловкости нашей пехоты, тяжести наших ружей. Но разве за шесть лет перед Аустерлицким сражением, когда русские вместе с ними одерживали победы в Италии, ружья наши были легче, войска подвижнее и в маневрах искуснее? Причина побед в Италии заключалась в том, что главнокомандующим союзною армиею был Суворов, а под Аустерлицем руководили действиями австрийцы. Здесь ключ успехов в 1799 году и неудачи 1805 года. Заготовление магазинов лежало на австрийцах, ибо войну вели в их земле, но не было ни хлеба, ни фуража. Австрийцы привели русскую армию на места, хорошо им знакомые, где они производили ежегодно учебные маневры. Оказалось, по собственному признанию их, что они ошиблись даже в исчислении расстояний. Не зная пространства, занимаемого полем сражения, они растянули армию на четырнадцать верст, не озаботились составлением резерва и, наконец, до того растерялись, что и по окончании войны не вдруг могли дать себе отчет в своих распоряжениях. Через шесть недель после Аустерлицкой битвы император Франц говорил нашему послу, графу Разумовскому[20]: „Конечно, вас удивит, что до сегодняшнего дня я еще не знаю плана Аустерлицкого сражения“»[21].
Аустерлицкое сражение нисколько, однако, не помрачило славы русского оружия и храбрости русских солдат.
Сам Наполеон впоследствии говорил, что под Аустерлицем русские оказали более храбрости, чем в других битвах с ним.
Наш главнокомандующий Кутузов справедливо слагал с себя всю вину за аустерлицкое
Разумовский Андрей Кириллович (1752–1836) – граф. С 1790 по 1807 г. был посланником в Австрии.
Михайловский-Данилевский А. И. Описание первой войны императора Александра с Наполеоном 1805 г. СПб., 1844.