Бал жертв. Понсон дю Террайль
как будто в эту дверь должна была явиться помощь.
И помощь явилась. Вошла женщина. Этой женщиной была Марион. При виде ее облако пробежало по лицу Каднэ. Прямо к нему подошла Марион; она положила руку на плечо его и сказала:
– До сих пор я служила вам верно и слепо в память о нем, но теперь я отказываюсь быть вашей невольницей, если вы не отдадите мне жизнь этого человека… – Она указала на Барраса. – Этого человека, – прибавила она, – которого, повинуясь вам, я завлекла в подлую западню!
Несколько членов трибунала стали громко роптать. Но Каднэ, взволнованный внезапным появлением Марион, велел им замолчать. Его повелительное движение рукой красноречиво показало, что он полностью распоряжается этими людьми.
– Гражданин Баррас, – сказал он, – мы рискуем головой, я и те мои друзья, которые осмелились открыть тебе свои лица, но мы не станем сопротивляться просьбе этих двух женщин. Ты не умрешь…
Баррас остался спокоен.
– Ты свободен, – продолжал Каднэ, – и можешь уйти отсюда, а мы сами о себе позаботимся.
Он посмотрел на своих товарищей, но Баррас сделал шаг назад и пристально посмотрел на Каднэ.
– Господа, – сказал он, – гражданин Баррас, осужденный вами и готовый умереть, не мог соглашаться ни на какие сделки. Он не мог, не нарушив чести, обещать вам молчание и безнаказанность в обмен на свою жизнь.
Каднэ, Машфер и замаскированные переглянулись. Баррас продолжал:
– Вы возвращаете мне жизнь и свободу без условий, выслушайте же теперь меня.
– Говори, – кивнул Машфер.
– В ваших глазах, – продолжал Баррас, – вы люди честные, преданные и верные слуги короля, но для меня вы заговорщики, мечтающие о низвержении Французской республики.
– И мы это сделаем, – сказал Машфер.
– Молчи и выслушай меня до конца! – продолжал Баррас.
– Мы слушаем.
– Завтра, если вы сохраните мне жизнь, если вы возвратите мне свободу, я сделаюсь первым лицом в Республике, и моей обязанностью будет позаботиться о ее безопасности и отыскать заговорщиков…
– Делай то, что ты называешь своей обязанностью, – сказал Машфер.
– Но, – докончил Баррас, – я дворянин, как вы мне это напомнили, и не употреблю во зло ваше великодушие. Никто не будет знать, что я был здесь, никто не узнает, что я чуть не лишился жизни, и я забуду ваши лица и ваши имена.
Судьи с сомнением переглянулись, но Машфер вскричал:
– Вы можете ему верить!
– Я прошу вас завязать мне глаза, – продолжал Баррас, – и посадить в карету, которая отвезет меня на дорогу в Гробуа.
– Этого не нужно, – сказал Каднэ, – тебе не станут завязывать глаза, гражданин директор. Мы верим твоему слову.
Баррас поклонился. Потом, обратившись к маркизе де Валансолль и Марион, сказал:
– Я должен каждой из вас жизнь человека. Рано или поздно, может быть, вы напомните это обещание.
Маркиза и Марион остались безмолвны. В последний раз обратившись ко всем этим людям, которые прежде осудили его, а потом простили, Баррас сказал:
– Господа,