Музыка дорог. Рассказы. Николай Щербаков
много сразу непонятного для меня. То, что вы – сама непосредственность, это очаровательно. Что такое «окучивать», после нескольких повторов, по смыслу я тоже понял. А вот ваш прекрасный английский меня покоряет. Я, опять же, только по теме разговора понимаю, что вы мне говорите. Мне, музыканту, ближе итальянский. С нами даже заезжие дирижеры в основном на итальянском общаются. И то, что нотная грамота пишется на итальянском, вы, надеюсь, знаете?
– Вот как? И что же там пишется? На итальянском?
– А пишется там, должен вам доложить, кроме технических рекомендаций, порой таки-ие вещи, – Федор Фёдорович даже пальцем кому-то погрозил, – авторы порой такие пассажи отпускают! Зачитаешься!
– Боже мой! Как интересно! Вы мне расскажете?
– Что, простите, рассказать?
– Как что? Что пишут эти самые авторы… простите. Нам, кажется, принесли наш breakfast, – Маша повернулась к подходившему официанту и весело потерла руки, – а ну-ка, где «конек» вашего пекаря? Вот это?
Официант уже быстро и ловко сервировал сторону Маши. Прямо перед ней он поставил на небольшом блюде действительно великолепный кусок пирога. С первого взгляда было видно, что он действительно только что из печи. От влажных боков отрезанного куска и глянцевых, розовых под снежным кремом, яблок начинки, казалось, ещё шел пар. Маша наклонилась и поманила к себе ладошкой этот пар с ароматом пирога.
– М-м-м, вот это да! Сейчас я буду поглощать эту прелесть. Мне кажется, что я способна съесть весь этот громадный кусок. Да. Буду приходить сюда каждое утро, поедать пироги и заброшу лыжи. Пересяду на саночки, – она уже кромсала ножом и вилкой кусок, – и ребята будут таскать меня за собой по лыжне. И, наконец, я стану толстой и красивой.
Маша улыбнулась восторженно смотревшему на неё Фёдору Фёдоровичу и, глянув на продолжавшего суетиться у стола официанта, легко постучала ножом по блюду.– Миленький, мне счетик сразу, пожалуйста.
– А мне показалось, что вы не спешите, – Фёдор Фёдорович выглянул из-за плеча склонившегося к нему официанта, – что-то изменилось?
– Нет, ничего. Просто должны прийти мои друзья. Они здесь живут недалеко.
Маша уже приступила к пирогу. Ела она его вилкой, клала в рот маленькими кусочками, поэтому говорила короткими фразами, чередуя с едой.
– У нас сегодня утренняя лыжная прогулка. Они сказали, что здесь замечательная лыжня.
– Я, конечно, не специалист по лыжам, но ночью выпал снег. Как это на лыжне скажется? Вы не знаете, молодые люди?
Фёдор Фёдорович, откинувшись на спинку стула, чтобы не мешать официанту, постарался говорить равнодушно. Он даже повертел головой по сторонам, мельком глянув на новых посетителей, уже заполнявших зал, и остановился взглядом на стене, с которой в зал смотрели стеклянными глазами головы оленей и кабанов.
– Этот снег лыжне не помеха, – не отрываясь от своего дела, заметил официант, – стоит по ней пару раз пробежать, и она в полном порядке будет. Ещё лучше будет, чем вчера была.
Фёдор Фёдорович поморщился от бестактности