Саломея, или Приключения, почерпнутые из моря житейского. Александр Вельтман
времени нечего», – думала она; по дороге завернула в хлебню, купила большой крендель, усаженный изюмом и осыпанный миндалем, и – прямо к Печкину.
Между тем Федор Петрович на новоселье накушался досыта, наслушался органа вдоволь, пошел в свой номер и ничего лучше не придумал, как успокоиться после дневных забот. Но так как сон не вдруг принял его в свои объятия, то Федор Петрович долго осматривал комнату, в которую привела его судьба.
– Иван!
– Чяво изволите?
– А ведь здесь, брат, получше.
– Да хоть бы и в казармах такая фатера, – сказал Иван, стоя в дверях.
– Мебель-то не хуже полковницкой.
– Мебель знатная!
– Знатная, нечего сказать, – проговорил Федор Петрович, рассматривая молча и с удовольствием мебель. Глаза его, наконец, остановились на одном из стульев, мысли куда-то отправились. Иван постоял у дверей и также отправился в переднюю, присел на диванчике. Скука ужасная взяла Ивана:
– То ли дело в полку, в деревне!
Прилег со скуки и не хуже барина захрапел. Вдруг стук-стук в двери.
– Кто там? – крикнул Иван спросонков.
– Пожалуйте, отоприте.
– К полковнику, что ль?
– К полковнику.
Иван вскочил, трет глаза, которые совсем слиплись, кинулся в комнату к барину.
– Ваше благородие! а ваше благородие!
– Уф! что такое? – спросил Федор Петрович с испугом.
– К полковнику пожалуйте, вестовой пришел.
– Давай скорее одеваться!
Иван бросился за мундиром, а Федор Петрович вскочил с дивана, смотрел вокруг себя как помешанный и не понимал, что это все значит: ему казалось, что он в полковничьих комнатах.
Между тем стукнули опять в двери.
– Кто там опять? – повторил Иван и с досадой отпер двери.
– Здравствуй, мой любезный, – сказала Василиса Савишна, входя в комнату.
– А я думал, что вестовой, – проговорил Иван. – Не почивает барин?
– Нет-с.
Федор Петрович не успел еще прийти в себя, вдруг слышит женский голос.
– Полковница! – подумал он с ужасом, бросился в двери, столкнулся с Василисой Савишной и стал в пень.
– Добрый знак, сударь, Федор Петрович, жить вместе!
– Ах, это вы… извините!
– Нет, уж прошу покорно, оставайтесь так, как есть, со мной не для чего церемониться… честь имею поздравить на новоселье… прошу принять хлеб-соль.
– Покорнейше благодарю!
– С чайком вам очень хорошо… свеженькой…
– Так вот, кстати, не прикажете ли чаю… Иван! чаю спроси.
– Есть кого угощать! экую харю! – пробормотал про себя Иван.
Василиса Савишна не хуже какого-нибудь краниолога[21] понимала людей, знала, кому с какой песни начинать и чем кончать.
– Извините, Федор Петрович, что я так к вам поторопилась; во-первых, с радости: представьте себе, как только Аграфена Ивановна потеряла вас из виду, тотчас образумилась.
– Ну, слава богу! я очень рад!
– Всем обязана вам. Другой бы назло
Краниолог – специалист по изучению строения черепа человека. Некоторые из краниологов, предполагая, будто склад человеческого характера зависит от строения черепа, пытались строить характеристики людей на базе краниологического исследования.