Изгои. Роман о беглых олигархах. Алексей Колышевский
обладал, как сейчас принято говорить, «богатой харизмой». Был он в меру толст, носил галстук-бабочку и шелковый белый халат поверх костюма, курил трубку; лицо его украшала чеховская бородка клинышком. Когда он усаживался напротив и мы принимались беседовать, то на носу его появлялись очки для чтения и он, закидывая назад голову, смотрел на меня сквозь узкие дольки линз. Я рассказывал ему о том, что помню, а он ненавязчиво подводил меня к краю провала в памяти и указывал на узкий мостик, висящий над бездной. Я принимался несмело ступать по этому мостику и вспоминал что-то еще из собственной жизни. «Вы просто устали и распустили свою память по ветру. Но мы с вами пройдем и подберем то, что потеряно. В любом лечении главное – верить доктору».
Вот так, по шажку, ведомый за руку мозговедом, я вспомнил все, а вспомнив, свалился с сердечным приступом. Когда тебе за сорок и дом твоей жизни пережил прямое попадание из трехсотдвадцатимиллиметрового орудия, когда жена, которая не рожала тебе детей, говоря, что нужно еще немного потерпеть, у нее очень много работы и совсем неплохо еще чуть-чуть пожить для себя, оказалась озабоченной сучкой и, оговорив тебя, улетела за море, а ты, потеряв все, превратился в ничто, – тогда осознание всего, что произошло, не постепенное, а полученное единым разом, рвет твое сердце на британский флаг. Приступ я отбил, не стал никому ничего говорить, просто решил, что если суждено помереть вот так, в чужой кровати чужой квартиры одному, в три часа ночи, то пусть так тому и быть – плевать. Стиснув зубы и закрыв глаза, я чувствовал, как молотит сердце со скоростью сто сорок ударов в минуту, и понял, что если удастся встретить рассвет, то я, полностью очищенный, получу право жить дальше. И плевать на все, что я вспомнил, – оно не будет тянуть меня назад. Рассвет наступил, и с ним пришла новая жизнь.
Шурик вернулся через неделю. Я теперь уже осмысленно рассмотрел его. На вояку или чекиста он не был похож совершенно, а это, учитывая специфику места нашей встречи и майора на входе, могло означать только одно: Шурик работал на правительство, что называется, «напрямую».
Я, конечно, слышал раньше о существовании некоего закрытого государственного агентства, которое не было похоже ни на одну из существующих в стране спецслужб. Военных туда не брали, туда вообще не брали никого, кто хоть каким-то боком мог относиться к нашим силовым ведомствам. В агентстве была своя система подбора персонала и его обучения. Вот и все, что я когда-то слышал краем уха под пиво с креветками от одного моего сослуживца, и рассказывал он это на манер сказки в стиле «жили-были». Поэтому всерьез я тогда его рассказ не воспринял: чего под пиво не расскажешь. Сейчас, глядя на смахивающего на архитектора или режиссера Шурика, я решил «вскрыть» его лобовым вопросом:
– Ну хорошо, допустим, вы есть на самом деле и то, что мне рассказал мой хмельной приятель, правда. Но как объяснить наличие майора на входе?
Он и бровью не повел. Прекрасная реакция!
– А что майор? Майор в порядке. Это я его придумал, в смысле, чтобы охранник был в военной форме. Снимает многие вопросы у нежданных гостей.
– А