100 великих оригиналов и чудаков. Рудольф Баландин
исторической фигурой, другие – собирательным образом из народных анекдотов. Возможно, как говаривал сам Ходжа, и те правы, и другие. Можно возразить: но ведь в первом случае речь идет о реальном человеке, а во втором – о придуманном. Придется, по примеру Насреддина, согласиться: и это тоже правда!
Говорят, Ходжа Насреддин был при дворе великого завоевателя Тимура. Однажды Тимур спросил его:
– Скажи, не хотел бы ты быть ханом?
– Не дай Аллах! Зачем мне такое несчастье?
– Почему несчастье?
– При мне умерло два хана, а я не умер ни при одном. Надеюсь, так будет и дальше.
– Ну нет, больше так не будет, – усмехнулся грозный повелитель. – Я велю тебя повесить.
– Твоя воля, о величайший из великих! Но прежде исполни мою последнюю просьбу.
– Какую?
– Совсем маленькую. Я очень боюсь щекотки, особенно, когда щекотят шею. Я могу умереть от смеха. Прикажи, о справедливейший из справедливых, чтобы меня повесили за пояс.
…Однажды Тимур проверял дела городского головы. Оказалось, что в книгах, куда записывали взимаемые с горожан налоги, много ошибок, естественно, в пользу чиновника. Разгневанный правитель велел градоначальнику съесть все налоговые книги, а на его место назначил Ходжу Насреддина.
Через некоторое время Тимур вызвал к себе Ходжу с налоговыми книгами. Оказалось, что записи сделали на тонком лаваше.
– Неужели в городе не нашлось бумаги? – грозно спросил повелитель.
– О господин! – ответил Насреддин. – Я сделал это на тот случай, если ты разгневаешься на меня и прикажешь съесть налоговые книги. У меня не такой крепкий желудок, как у моего предшественника, чтобы переварить столько бумаги. А с лавашем я справлюсь.
…Было ли так или не было, а в подобных анекдотах шуты представлены более умными и находчивыми, чем великие владыки. Хотя, конечно же, от шута требовалось прежде всего остроумие, но не мудрость, что не одно и то же.
Ходжа Насреддин. Средневековая миниатюра
Диоген
Великий полководец Александр Македонский, ученик Аристотеля, будучи в Коринфе, пришел в кипарисовую рощу на окраине города, встал перед большой глиняной бочкой-амфорой и представился:
– Я – Александр, великий царь Македонии.
– А я – собака Диоген, – прогудел глухой голос из бочки.
– Почему ты так называешь себя?
– Кто бросит мне кусок, тому виляю, кто не бросит – облаю, кто зол – кусаю.
– Что я могу сделать для тебя? – спросил царь.
– Отойди в сторонку, ты загородил мне солнце.
…Большим оригиналом слыл «бочкожитель» Диоген (ок. 410–323 гг. до н. э.). Стал он таковым отчасти по прихоти судьбы.
Он был сыном чиновника-менялы Гикесия и получил должность чеканщика монет. Говорят, он пошел в Дельфы и спросил у оракула, что ему предпринять. «Сделай переоценку ценностей» – услышал ответ. Будущий философ понял совет просто: надо подделывать монеты, и занялся этим неблаговидным,