Школа нашей любви. Людмила Толмачева
края. Если бы не квартира, которую купил два года назад, не знаю, чем бы все закончилось…
– А просто разойтись ты не пробовал?
– Хм. Для кого-то это самый простой выход, но не в моем случае. У нее инвалидность… По моей вине. В ДТП попали. Я отделался царапинами, а у жены сотрясение мозга, несколько переломов. Еле выкарабкалась.
– Сочувствую.
Они вновь замолчали. Лида вдруг недобро подумала, глядя на презентабельный вид одноклассника, что ничего не меняется в этом жестоком мире. Женщины стареют, болеют, становятся обузой для мужчин, которые с годами лишь набирают и во внешности, и в значении… Ишь, какой «мажор» стоит! Вальяжный, холеный… Кто бы мог подумать, что из худого нескладного подростка получится такой денди.
– Лид, тебя проводить? – прервал ее размышления Евгений. – Поздно уже.
– А? Нет! Что ты! Мне тут… недалеко. Я пойду. До свиданья, Женя.
– Постой! Как же так? Двадцать лет не виделись, даже не поговорили толком и разбежимся в разные стороны?
– А о чем говорить? Вспоминать школу? Что-то не хочется. И погода не располагает…
– Может, в кафе зайдем?
– Ну вот еще! Я не одета, без макияжа и вообще…
– Да-а, аргументы тяжелые, – усмехнулся Евгений. – А мое мнение тебя не интересует?
– Какое мнение?
– Ты по-прежнему красивая, даже ненакрашенная, – с ласковой интонацией произнес он, и лицо его озарилось юношески открытой улыбкой.
– Ну, ты скажешь, – смутилась Лида, тронутая то ли комплиментом, то ли этой неожиданной улыбкой.
– А знаешь что? Поехали ко мне? Чего мы мокнем под дождем? Машина здесь, на стоянке. Хлеба я купил, нарежем бутербродов, пожарим яичницу. Идет?
– Ну, я не знаю… Поздно уже. Все это на авантюру смахивает…
– Брось комплексовать! Едем!
Он подхватил растерявшуюся Лиду под руку и решительно повел в сторону ближайшей парковки.
– Ничего что я так наворачиваю? Честно говоря, с утра ни маковой росинки. Да и утром только кофе и сигарета – вот и весь завтрак.
– Ешь, ешь.
Лида заботливо подкладывала в его тарелку то ломтик колбасы, то салат из огурцов, сама же маленькими глотками пила остывший чай.
В душе у нее творилось нечто странное: чувства наплывали одно на другое, не успевая толком оформиться, обрести внятную суть и законченность. Ей было неловко в этой квартире, рядом с бывшим одноклассником и в то же время по-домашнему уютно и тепло. С одной стороны, она любовалась новым обликом Евгения, превратившегося за эти годы из «гадкого утенка» в уверенного и сильного мужчину, с твердым взглядом и жесткой линией губ. И в то же время ей претило его отношение к жене-инвалиду. Ведь виновником аварии был он сам. А теперь, видите ли, устал от жены, от домашних забот и скрывается в этом шикарном жилье.
Квартира-студия была довольно просторной, дизайнерски решенной, оборудованной новейшей электроникой. На стенах висело несколько живописных полотен, выполненных в абстрактной манере.
На вопрос Лиды, чьих кистей картины, Евгений почему-то смешался,