Свет вечный. Анджей Сапковский
не так…
Женщина с обычным лицом отодвинула его руку.
– Вместо того, чтобы меня лапать, – промолвила она спокойно и выразительно, – ты бы бежал, глупышка несчастный. Быстро. Прежде, чем они спохватятся, что это был розыгрыш.
Он не заставлял повторять два раза.
Если бы он решился удирать из Вроцлава как был, пешком, в одном тонком кафтане на плечах, ему бы это удалось. В городе переполох и сумятица, побег имел вполне порядочные шансы на успех. Но Рейневану было жаль своего добра и полученного в подарок от Дзержки де Вирсинг гнедого иноходца. Он оказался неспособным к тому, чтобы не моргнув глазом без малейшего сожаления бросить материальные блага. Короче говоря, погубил его материализм. Как и многих до него. Сцапали его в конюшне. Набросились в тот момент, когда он седлал коня. О сопротивлении не могло быть и речи. Было их слишком много, с таким же успехом можно было пытаться победить сторукого Бриарея.[42] В легко предвиденном финале у Рейневана был мешок на голове и путы на руках и ногах. Потом его подняли и словно куль бросили на телегу. И привалили чем-то мягким и тяжелым, наверное тряпьем.
Щелкнул кнут, скрипнули оси, воз подскочил и покатился по вымощенной булыжником улице. Приваленный кучей тряпья Рейневан ругался и кусал себе локти.
Начиналась путешествие в неизвестное.
Глава третья,
в которой подтверждается поговорка и получается, что мир, действительно, тесен – ибо на каждом шагу Рейневан натыкается на знакомых.
Телега, на которой его везли, подпрыгивала и качалась на выбоинах, скрипя при этом так, словно вот-вот развалится. Рейневан, который сначала придавившую его и едва позволяющую дышать кучу тряпок и колючей рогожи воспринимал как пытку и вовсю материл тех, кто это сделал, очень быстро поменял мнение. Будучи обездвиженным под кучей, он не бился о борта бешено мчащего экипажа, чувствовал и слышал грохот других предметов, наверное бочек и лесниц, которые беспорядочно летали внутри, то и дело перекачиваясь через него. Езда, впрочем, была такая, что даже в коконе тряпья зубы на выбоинах щелкали и звенели.
Сколько длилась эта дикая гонка оценить было трудно. В любом случае долго.
Его вытащили из-под тряпок, не церемонясь, бросили с воза на землю. Или скорее в болото, потому что одежда мгновенно начала промокать. Почти в то же мгновение его также бесцеремонно подняли, рывком сорвали с головы мешок. От толчка он ударился спиной о колесо.
Они были в овраге, на склонах еще белел снег. Однако в воздухе уже пахло весной.
– Невредим? – спросил кто-то. – Цел?
– Да видно же, что цел. Ведь на собственных ногах стоит. Давайте грошики, как договаривались.
Люди, которые его окружали, были разными. С первого взгляда их можно было разделить на две группы, даже две категории. Одних сразу можно было квалифицировать как городских преступников и потрошителей карманов, повес из банд и шаек, которые сильно терроризировали
В греческой мифологии чудовище с 50 головами и сотней рук, спасшее Зевса, когда боги восстали против него.