Королевские идиллии. Альфред Теннисон
шлем с сухой метелкой вместо гребня,
И щит, на коем в центре выбит был
Герб рыцаря – вечерняя звезда.
Когда звезда блеснула над седлом,
Вступили оба рыцаря на мост,
И Гарет неожиданным ударом
Противника сумел свалить с коня.
Поднялся тот, и снова был повергнут,
Но вновь, как пламя, встал. И столько раз
С коленей подымался рыцарь, сколько
Нанес ему ударов мощных Гарет.
И продолжалось так до той поры,
Пока не понял Гарет, задохнувшись,
Что тщетны все усилия его,
И не отчаялся, как человек,
Который начал на закате жизни
С пороками бороться, но они
Живут в нем и кричат: «Нас господами
Ты сделал сам, и мы непобедимы!»
Он без надежды продолжал сраженье,
Все время слыша возгласы девицы:
«Ударь его, слуга, еще ударь!
О мальчик благородный, словно рыцарь,
О рыцарь мой, не посрами меня!
Ударь! Ты Круглого Стола достоин —
Его доспехи стары, так что может
Он положиться лишь на прочность кожи.
Ударь! Ударь! И обещаю я —
Не сменится вовеки больше ветер!»
И Гарет, ей внимая, вновь и вновь
Обрушивал на рыцаря свой меч
И даже часть доспехов сбил с него,
Но не пробил ни разу прочной кожи.
Никак не мог он с рыцарем покончить.
Так буйный ветер, рушащий скалу,
Не может с буем справиться, который,
Уйдя под воду, вновь всегда всплывает.
И тут сэр Гарет по мечу врага
Нанес удар такой ужасной силы,
Что обрубил клинок по рукоять:
«Сдавайся!» Но нежданно прыгнул рыцарь
Вперед и не по-рыцарски совсем
Сдавил руками Гарета, да так,
Что задохнулся тот, хотя и был
В доспехах он. И все ж, напрягшись, Гарет
Сумел разжать могучие объятья,
В стремнину с моста рыцаря швырнул
Вниз головой – плыви, коль не утонешь —
И закричал: «Скачите – я за вами!»
В ответ девица: «Больше не хочу
Быть впереди. Скачи со мною рядом.
Нет лучшего, чем ты, слуги на свете!
О радуга, трехцветная дуга!
Залей сияньем эти берега.
Моя любовь мне трижды улыбнулась!
Сэр! Я сказала б даже больше – рыцарь,
Когда б ты сам себя не звал слугою.
Мне стыдно, что тебя я оскорбляла,
Что грязью обливала. Я знатна,
И думала – меня унизить хочет
Король наш. Я прощения прошу.
Всегда учтиво ты мне отвечал,
И храбр был беспредельно, и спокоен,
Как Ланселот. Увы, мой ум затмился,
Ведь для меня ты был слугой. Теперь
Я счастлива, что есть ты у меня».
«Вам не за что себя корить, девица, —
Ответил Гарет. – Может, лишь за то,
Что вы считали, будто вас унизить
Король наш добрый хочет, ибо он
Не пожелал исполнить вашей просьбы.
Ну, говорили вы – и говорили…
Я