История политических и правовых учений. Курс лекций. 2-е издание. Учебное пособие. Игорь Юрьевич Козлихин
а во втором – воплощаясь в законе. Закон Платон определяет следующим образом: «Над всем этим (над всеми проявлениями полисной жизни. – И. К.) стоит разум, решающий, что из них лучше, что хуже; он-то, став общим установлением государства, получает название закона» (Законы. 644d).
Итак, закон есть разумное, имеющее общий характер установление государства. Законы сочетают два способа воздействия на поведение людей: убеждение и принуждение. Закон, основанный только на принуждении, Платон называет тираническим. Истинный закон должен содержать вступление – «увещательное рассуждение». «Подобное увещательное рассуждение, – пишет Платон, – законодатель приводит ради того, чтобы те, кому он дает законы, благосклонно приняли его предписания (а это и есть сам закон) и вследствие этой своей благосклонности стали бы более восприимчивы» (Законы. 723). Но увещательное рассуждение «может быть названо только вступлением, но не смыслом закона» (Законы. 723). Смыслом закона является предписание, имеющее принудительный характер. Хотя природе власти и подчинения «соответствует не насильственная власть закона, но добровольное ему подчинение», но все же принуждение является сущностной характеристикой закона (Законы. 690с). Это объясняется изначально порочной природой человека.
Платон рассказывает очередной миф, суть которого заключается в том, что люди – всего лишь куклы-марионетки в руках богов. Нити, прикрепленные к ним, тянут их в разные стороны: то к пороку, то к добродетели. Человек столь ничтожен, что сам понять этого не может. Он не понимает, что есть некая золотая нить разума, которой и надо следовать, «а это и есть златое и священное правило разума, называемое общим законом государства» (Законы. 645). Таким образом, законы должны заставить человека вести правильную добродетельную жизнь. Вместе с тем Платон не забывает, что это государство лишь подражает наилучшему, тому, в котором правят не законы, а царственные мужи. Указания царственного мужа могут носить персонифицированный характер: они являются приказами, обращенными к конкретным людям, и учитывают особенности конкретной ситуации. В этом одно из основных преимуществ царственного правления. Закон же носит слишком общий характер, он адресован ко всем сразу и не дает точных указаний каждому в отдельности (Политик. 295). Это сложная и трудно решаемая проблема. «В самом деле, в частной и в семейной жизни каждого человека есть много мелочей, совершающихся не на виду у всех; здесь под влиянием личного страдания, удовольствия и вожделения легко возникают явления, противоречащие советам законодателя, почему нравы граждан оказываются разнообразными и непохожими друг на друга, а это беда для государства» (Законы. 788b).
Платон, воспитанный в афинских правовых традициях, как и все его сограждане, отлично понимает, что «разнообразные мелочи» не подлежат законодательному регулированию. «Однако было бы неблаговидно и вместе с тем непристойно давать тут законы и устанавливать наказания, настолько явления