Пустые коридоры. Константин Шеметов
и тут же понял, что не до смеха.
Даже метафорически мысль выглядела пугающе: объект, исчезнувший с радара, вряд ли вернётся.
– Исчез и вряд ли вернётся, – словно прочёл его мысли Лоуренс. – Всё правильно, но не так уж и плохо, – констатировал он.
По мнению Ларри, механизм «пустых коридоров», над которым они с Годеном так увлечённо работали (и всё никак), гораздо сложнее и интересней, чем они до сих пор представляли. Исчезновение малазийского самолёта, оккупация Крыма и «кровавый вторник» натолкнули учёного на одну мысль, и теперь он был поглощён ею: ничто никуда не девается, пока не увидишь мёртвых.
Иными словами, самолёт до сих пор где-то летает, полуостров, как мы знаем, на месте, а убитые на Майдане живы, пока ты не видел их мёртвыми.
– И даже мёртвое тело, – продолжал Стэнли, – мало что значит, если ты не знал человека.
Это как неслышимый диапазон: звука нет, но он есть. Более того, комбинация неслышимых звуков рождает образ, и чем сложней эта комбинация, тем образ более реалистичен.
– Странное ощущение в голове – как ты и писал.
Ларри подтвердил опыты Годена и наконец подобрался к главному – звуки города. Фиксировал ли Паскаль звуки города у дома Диккенса? Занимался ли он ими? (Судя по всему, нет.) Внешние звуки из неслышимого спектра если и не создают эффект «пустых коридоров» непосредственно, то, во всяком случае, играют важнейшую роль – такой была теория Лоуренса.
Идея о «внешних звуках» пришла к Ларри вместе с медийной атакой России на Украину. Ступак-младший вдруг ясно представил себе состояние общества на фоне антиукраинской пропаганды в российских СМИ. Пропаганда почище советской, и ясное дело – эти «внешние звуки» доведут кого хочешь.
Пропаганда и впрямь похожа на фон, согласился Паскаль и задумался. Предположение Ларри выглядело вполне разумным. Годен просмотрел свои записи и кое-что обнаружил. Да, действительно – всякий раз, прослушивая альбом Марка Дауна, он находился в окружении весьма громкого (хотя и привычного уже) шума. В квартире это был шум холодильника, радио, компьютера. Шум дождя, проникающий сквозь открытое окно. Шум ремонта этажом выше, шум унитаза и микроволновой печи. Шума хватало. Не говоря уже о шуме улицы, когда он прогуливался к сухому доку и к дому Диккенса.
У «Диккенса», к примеру, очнувшись от холодного прикосновения к поручням, Паскаль даже удивился обилию шума. Обилию out noise («внешнего шума»), как называл этот шум Ларри и влиянием которого так озаботился. Может, Ларри и прав, но в любом случае надо бы поработать с этим.
Так он и сделал. В последующие несколько дней Годен собирал данные. Честно сказать, собирать не хотелось, но долг обязывал (сам ведь затеял), да и разбираться с данными будет не он (что утешало). Разбираться будет Лоуренс Стэнли из Нью-Йорка (если захочет, и вообще – Паскалю нет никакого дела до мистики).
В Matra Marconi он выписал было широкополосную деку, но тут же отказался от неё (плёнка не пишет необходимых ему частот) и раздобыл компактный анализатор спектра с макбуком. Вполне хипстерский набор: в рюкзаке