В объятиях порочного герцога. Александра Хоукинз
притворился рассерженным:
– Черт тебя подери, Норгрейв! Мне действительно пора бы и привыкнуть…
Джуэл и ее подружка Энис захихикали.
– Кэкстон меня отвлек, – пожаловался маркиз. – В клубе давно поговаривали, что он собирается с духом, чтобы вызвать меня на дуэль.
– Ты это заслужил, – без тени дружеской снисходительности заметил Тристан. – Ты был первым любовником Одри и сделал все, чтобы Кэкстон узнал об этом, как только они поженились.
– Кейзон, ты поступил очень дурно! – пожурила маркиза Джуэл.
Скрипнула кровать: женщина поспешила смягчить укоры поцелуем.
– Только не говори, что Кэкстон не заслужил подобного обращения! Разве я виноват, что его супруга упала без чувств у моих ног в бальном зале, наделав столько шуму? Откуда бы я знал, что эта леди до сих пор ко мне неравнодушна?
– Бедненький! – вздохнула Джуэл. – Как это, должно быть, тяжело, когда все любовницы так и норовят в тебя влюбиться!
– Тяжело? – хохотнул Норгрейв. – Да это настоящее проклятие!
Тристан в тысячный раз подумал, что самомнения Норгрейву не занимать.
– Не думаю, будто слова «влюбленность» и «любовь» здесь уместны, – сказал он. – Большинство твоих бывших любовниц тебя презирают.
Саркастической реплики со стороны Норгрейва не последовало. Тристан открыл глаза и посмотрел на кровать. Пока он дремал, Джуэл и Энис успели раздеться и присоединиться к маркизу. Все тело Норгрейва было в синяках, однако это не помешало ему усадить Джуэл себе на чресла. Пока она медленно двигалась вверх и вниз на его мужском орудии, Энис терлась грудью о припухшую щеку маркиза.
– Не все, но большинство, – продолжал Тристан, думая о том, что пышногрудая Джуэл – едва ли не единственное исключение из этого правила.
– Уверен, это так и есть, но теперь меня совершенно не интересуют их чувства, – отозвался Норгрейв, подтверждая предположение герцога о том, что его телесные ощущения и мысли редко мешают друг другу. – Скажи, Тристан, сколько моих бывших любовниц за эти годы приходило поплакать на твоем плече?
Его друг пожал плечами.
– Я давно перестал считать, бессердечный ты человек!
Маркиз засмеялся.
– И сколько этих разбитых сердец и отчаявшихся душ нашли утешение в твоей постели?
– Ну, может, одна или две…
Тристан усмехнулся, поменял положение на кушетке и подпер подбородок ладонью, чтобы было удобнее смотреть. Он без тени смущения наблюдал за грациозными, как у танцовщицы, движениями Джуэл, которая при этом успевала также поглаживать любовника. Когда речь заходила о постельных забавах, Норгрейв становился совершенным бесстыдником. Он гордился своим телом и мужской силой, и его возбуждало, если кто-то наблюдал, как он овладевает женщиной.
По правде говоря, любовная игра парочки на кровати не оставила Тристана равнодушным. Он не забыл, какая у Джуэл нежная кожа, как приятно прикосновение