Oн и Она. Истории любви (сборник). Отсутствует
повышение – стал замзава чем-то там… Марина даже вспомнила имя этого зава и то, как отрадно и благолепно они все вместе отмечали это событие у них на даче. И не было никакого кольца. Не было – и баста!
Она всхлипнула и утерлась мерзким вафельным полотенцем с черной расплывчатой печатью. Полотенце пахло хлоркой, неустроенностью, чужим городом и вчерашней, обветренной котлетой. В этом сложном запахе не было ничего живого – ничего, хоть самой малой толикой напоминающего Маринину вчерашнюю жизнь. Потому что эта с таким трудом налаженная жизнь не далее как вчера вдруг перестала походить на саму себя: она изогнулась, поднялась на дыбы и лягнула Марину, как необъезженная лошадь. Перехватило дыхание. Сдвинулись тектонические плиты. Пришли в движение невидимые и неведомые механизмы. Прямая, презрев Евклидову геометрию, выгнулась и стряхнула с себя Марину. Звенья лязгнули, как буфера вагонов, и сомкнулись, заключив Марину в то самое кольцо, выбраться из которого уже было невозможно. Теперь она навсегда будет обречена тащиться по замкнутому кругу.
Это было настолько страшно, что все – и полотенце, пахнущее лежалой котлетой, и холодный снег за окном, и мокрая, насквозь промерзшая стена общежития напротив показались несущественными и даже нереальными. Такими же, как и ее, Маринин, неприличный побег, совершенный полчаса назад из чужого номера. Она бежала воровато и постыдно – в туфлях на босу ногу, прижимая к уже не очень упругой груди скомканные второпях белье и колготки и косясь на горничную, равнодушно пылесосящую неизбежно красную, с лысым, натруженным хребтом коридорную дорожку. Марина трусливой рысцой пересекла гулкое паркетное пространство холла, оставив за спиной номер, похожий на ее собственный, как две капли воды из одного и того же крана.
Она зачем-то понюхала свои ладони и содрогнулась: сколько ни мой, они, должно быть, навсегда сохранят запах сигарет и перегара, исходящий от чужого спящего мужика, с которым она познакомилась вчера поздно вечером в гостиничном баре, а проще говоря – он ее там снял. И даже имени его она не запомнила, да, собственно, и не стремилась запомнить – зачем? Что бы это изменило? Помогло бы избавиться от кольца? Ничто, ничто уже не сможет ее от него избавить, ничто не сможет спасти! И тот, от кого воняло сигаретами и перегаром, он был ей нужен вчера вечером лишь потому, что она ну никак не могла оставаться одна – со своими неотвязными мыслями, также замкнувшимися в ненавистное кольцо, и с этой дрянью – массивным крюком в небрежно побеленном потолке гостиничного номера, с которого ее так и подмывало снять дешевый, легкомысленный пластмассовый шар.
Крюк, косо вделанный в пыльную лепную розетку, притягивал ее блуждающий взор все чаще и чаще, и в конце концов она стала смотреть на него непрерывно. После того как Марина осознала окончательную и бесповоротную закольцованность мира, ее больше ничего не интересовало так, как простенький расчет из области сопротивления материалов: выдержит ли крюк?
К счастью, Марина не была конструктором, который