Преступление и наказание в воззрениях отечественных исследователей в XVIII – начале XIX в.. Максим Смоляров
– сии три должности составляют три власти: законодательную, судительную и наказательную, от которых властей зависят все почти чиноположения и все главные правления в государствах»[148].
Каждая из данных властей должна была работать не изолированно друг от друга, а разумно и правильно взаимодействовать друг с другом, но и не выходить за пределы полномочий, которые были указаны при основании этих властей.
Если полномочия судительной (то есть судебной) власти ограничивались судопроизводством, то наказательная власть должна была исполнять приговоры суда, но не выходить за пределы приговора. Главой наказательной власти должен был стать монарх, назначавший специальных воевод. К полномочиям данной ветви власти должны были относиться борьба с преступностью, сыск, соблюдение «спокойствия и тишины», правоохранительная деятельность в городах. К данным полномочиям С.Е. Десницкий присовокуплял и такие полномочия, которые никак не могли быть исполнены данной властью – к ним относились полномочия по сбору налогов и пошлин, а также наблюдение за противопожарной безопасностью.
Особняком в полномочиях воевод стояла задача наблюдать и контролировать деятельность российских тюрем, и в частности, содержать осужденных в тюрьме. Просветитель вполне понимал, что в России, где властвует коррупция и произвол, деятельность воевод требуется поставить под жесткий контроль. Поэтому всякие правонарушения воевод должны были быть разобраны в губернских судах, где для таких дел создавались даже особые комиссии[149].
Заслуживает внимания идеи С.Е. Десницкого о наказании в уголовном праве. Сам просветитель отделяет достаточно четко два понятия – нравственно недопустимого от неправды уголовной, которая и ведет за собой соответствующее наказание: «…истины двоякое знаме-нование..: исполнительная истина велит делать все то, что только по строгости права требовано быть может от целого света; и в противном случае оная велит наказывать всякого без изъятия по строгости ж прав за преступление. Воздаятельная истина перед исполнительною ту имеет разность, что за неисполнение ее люди не подвергаются наказанию, хотя, впрочем, исполнением оной заслуживают себе и великую похвалу от Бога и от человека»[150].
В целом, оценивая учение о наказании С.Е. Десницкого, необходимо отметить несколько интересных моментов: во-первых, разница между сферой преступного и морально недопустимого в трактовке ученого крайне мала, передвижение между этими двумя областями может совершаться только «верховной властью» с «общим благоволением народа»; во-вторых, первоначальное наказание в человеческом обществе – это есть месть, а государство, возникшее позже человеческого общества, просто не может не считаться с внутренним стремлением человека («Бог. с природы влиял человеку мстительную склонность для защищения его здравья, имени, имения»[151]). Постепенно, укореняясь институтом мести в государственном устройстве, наказание становится
См.: Десницкий С.Е. Представление об учреждении законодательной, судительной и наказательной власти в Российской империи // Антология мировой правовой мысли. В 5 т. Т. IV. Россия XI–XIX вв. / Нац. обществ. – науч. фонд; Руководитель науч. проекта Г.Ю. Семигин. М., 1999. С. 377.
См.: Там же. С. 382–383.
См.: Десницкий С.Е. Слово о причинах смертных казней по делам криминальным // Антология мировой правовой мысли. В 5 т. Т. IV. Россия XI–XIX вв. / Нац. обществ. – науч. фонд; Руководитель науч. проекта Г.Ю. Семигин. М., 1999. С. 385386.
См.: Там же.