Креольская принцесса. Бет Уайт
для чужака.
– А вы действительно мадам? Вероятно, вашему несчастному мужу приходится колотить вас каждый день. Посмотрите только, что вы со мной сделали. – Он показал на испорченный сюртук. – После такого приема стоит ли сюда возвращаться?
– Ну и катитесь и не возвращайтесь!
Он грустно улыбнулся:
– Вы действительно не собираетесь сообщить мне ваше имя?
Девушка хмуро окинула его взглядом. Этот молодой человек казался слишком ленивым, чтобы быть опасным, даже несмотря на его рост и ловкость, с которой он забрал у нее нож. К тому же он спугнул того мерзкого матроса. Еще от него приятно пахло чем-то, напоминающим сандаловое дерево.
– Я мадемуазель Лиз Ланье. Родом из Бэй-Минетт, – добавила она, удивляясь сама себе. – Обычно я не грублю, и я благодарна, что вы отогнали от меня этого негодяя.
В ответ Рафаэль Гонсалес одарил ее белоснежной улыбкой, сорвал с головы треуголку с красным пером и отвесил два глубоких поклона, что, учитывая ее непритязательный вид, выглядело неуместно.
– Вы полностью прощены, милая мадемуазель, сеньорита, мисс. И какое у милой леди прелестное имя! Если все женщины Мобила такие же, я обречен быть их рабом. Возможно, чтобы сохранить здравомыслие, мне необходимо, как Персею, взглянувшему на сирен, ходить здесь с закрытыми глазами.
Лиз рассмеялась и, взяв его под руку, потянула в сторону заведения Буреля.
– Тогда бы вы точно были в беде, смешной вы человек! Вы описали сейчас Одиссея, которому пришлось залить уши своим матросам горячим воском, а себя привязать к мачте, потому что опасно было пение сирен, а не их красота.
Испанец устало взмахнул рукой:
– Все эти замшелые греки похожи друг на друга. Никогда не мог в них разобраться. Но спешу вас уверить, что в ужасе убегу, если вы начнете мне петь.
Лиз никогда в своей жизни ни с кем так не разговаривала. Этот человек разбирался в греческой мифологии. Лиз ждала, что он спросит, откуда девушка, гуляющая по пристани босиком и одетая не в самую импозантную одежду, знает, какая разница между Персеем и Одиссеем.
Но он продолжал идти рядом с ней, насвистывая какую-то мелодию, похожую на «Down among the Dead Men»[3], пока она наконец нехотя не заметила:
– Я не умею петь.
– Ничего страшного. Я могу петь за нас обоих.
И, к ее удивлению, он затянул «De Colores»[4]. На улице было много людей, которые улыбались, услышав Рафаэля, и мечтательно смотрели ему вслед. Лиз схватила его за руку:
– Прекратите! Это не Новый Орлеан. Здесь люди не поют на улице.
Рафаэль осекся и томно посмотрел на нее:
– Не поют? Очень неудобно. В следующий раз прихвачу гитару.
– На гитаре посреди улицы здесь тоже не играют. – Лиз хихикнула и остановилась перед таверной. Это было самое большое здание вне стен форта – двухэтажное с широкой террасой, на которой стояло несколько стульев и кресло-качалка. – Вот и таверна. Хотите посидеть здесь, перед тем как отправиться в свою комнату? Я могу зайти
«Down among the Dead Men» («Лечь среди мертвецов») – застольная английская песня, впервые опубликованная в 1728 году. «Мертвецы» здесь – пустые бутылки, а выражение «лечь среди мертвецов» означает напиться до состояния, когда оказываешься под столом среди пустых бутылок.
«De Colores» – традиционная испанская народная песня, хорошо известная во всем испаноязычном мире.