Крайний. Маргарита Хемлин

      Не скрою, меня терзала мысль, что случилось с моими новыми товарищами и Опанасом. В то время возможность смерти как таковой меня не поражала. Я думал, что они срочно куда-то уехали. Что на хутор завернули партизаны, например, и все отправились с ними. А стреляли по недоразумению. Про немцев я как-то не вспомнил.

      Я не обижался, что меня не взяли с собой, так как понимал: на войне у каждого свой путь.

      Букет первым услышал стон за кустами. Пока я разобрался, что голос человеческий, собака бросилась на звук. Я следом.

      На земле лежал знакомый чернявый солдат. Весь в крови. Лицом наверх. И руками шевелил перед лицом. Я нагнулся ниже. На месте глаз у него ничего не было, кроме дырок и крови.

      Я испугался.

      Бросился бежать. Отбежал далеко. Остановился и собрал силы для мысли, что оставил возле солдата свои мешки с продуктами. К тому же Букет лаял очень громко.

      Я вернулся. Возвращался по следам поломанных веток.

      Солдат приподнялся спиной, руки уцепились за шею Букета. Человек что-то шептал, скорей всего, уговаривал собаку про помощь. Букет лайнет раз-другой, потом лизнет по глазам. Потом опять лайнет. Потом полижет. Морда красная, мокрая. Да. Кровь есть кровь.

      Я потянул мешки. Солдат почувствовал звук совсем рядом.

      Я размышлял, подавать голос или не подавать. Если подам – обратно пути не будет. Голос меня к солдату привяжет. А что мне с таким делать?

      И все-таки я сказал:

      – Не бойтесь, товарищ красноармеец. Это я. Василь.

      Солдат сильней сжал шею Букета и ничего не ответил. Но я понял, что он меня осознал.

      Я говорю дальше:

      – Товарищ красноармеец, где товарищ младший лейтенант?

      Солдат ничего мне не ответил. А спокойно так упал навзничь и не выпустил Букета из пальцев. Прямо клок шерсти из Букета вырвал, а не выпустил.

      Букет рядом припал рядом с красноармейцем. Вроде тоже без последних сил.

      Короче. Умер солдат. Я его листьями закидал, ветками. И так мне кушать захотелось, что нестерпимо.

      Отошли мы с Букетом недалеко. Потому что невтерпеж. Я прямо на ходу из мешка достал хлеб. Себе кусок отломал, Букету тоже отломал. Куски одинаковые – я специально посмотрел. Померял.

      Сел на землю и жую. И Букет жует. У него морда не просохла от крови. А он жует.

      – Ну что, – говорю, – Букет… И не страшно ни капельки. А тебе не страшно?

      Букет мотает мордой своей кровавой:

      – Нет. Не страшно.

      Встал я и пошел. Можно сказать, в маловменяемом состоянии.

      И Букет за мной потянулся. Так я встретился с первой смертью. Это если считать воочию. Тех, кого постреляли в Остре, я не наблюдал лично, потому не считаю.