Капица. Воспоминания и письма. Анна Капица
любви и счастья. Всё от тебя зависит. Я так хочу, чтобы вы были счастливы. Тебе надо серьезно заниматься наукой, а то, когда разленишься, все в жизни пойдет плохо.
<…> Социальное правительство здесь никого не удивило и не напугало, ведь у него весьма умеренный тон. Дай Бог, чтоб им удалось уменьшить безработицу, лишь бы с коммунистами не связывались. Россию-то они в первую главу признают, лишь бы сами большевики себе не напакостили, как всегда…»
«3 июля 1929 г., Жаржо
Сейчас получила твое письмо, дорогая Анюточка, очень рада, что вы решили ехать во Францию, а не в Россию. Конечно, там отдохнуть вам бы не пришлось и Петя еще больше бы утомился, если бы чего хуже бы не было. Вы, верно, читали в газетах о самоубийстве Грум-Гржимайло, это инженер крупный, папа знал обоих братьев, путешественника и этого. Он покончил с собой, п.ч. видел, что ничего не может сделать полезного для России, работая с большевиками, оставил письмо и в нем также пишет, что процесс инженеров донецкий был устроен, чтобы свалить свои неудачи и неуменье на инженеров. Да, верно, это есть в «Сегодня»…»
«19 июля 1929 г., Жаржо
… Очень рада, что вы собираетесь приехать пораньше. Мы постараемся быть в Pornichet 2 августа и вас там ждать…»
«28 сентября 1929 г., Порнише
В понедельник утром мы уезжаем. Погода стоит чудная, и, как ни скучно нам стало без вас всех, все же уезжать не хочется от теплого солнышка. Посылаю вам романчик и крестословицу…»
По приезде из Франции Анна Алексеевна пишет письмо Ольге Иеронимовне с описанием своих впечатлений:
«22 октября 1929 г., Кембридж
…Я привезла много интересных горшков из Франции, там, как это не странно, сохранилось очень много старых форм. Особенно в таких захолустьях, как Бретань. Я никак не думала, что Бретань такая невероятно отсталая провинция. Страшно бедные деревни, грязь непролазная, бедные хижины, громадный процент неграмотных. Невероятное количество духовенства, церквей, паломнических святых мест и пр. Видно, что духовенство крепко держит население в руках. Напоминает Италию в этом отношении. Все женщины ходят если не в костюмах, то обязательно на голове наколка, иногда самая неожиданная. Большинство в костюмах – черная юбка бархатная и кофта вроде жилета, почти все в трауре. Молодые девушки встречаются иногда в розовых, голубых и т. д. передниках. Видели и стариков в бархатных шапках и тоже костюмах специальных. Все между собой говорят на бретонском языке, абсолютно непонятном, но также и по-французски. Вообще не чувствуется совершенно, что Париж и Бретань – одно государство и всего в нескольких сотнях километров. Интересно поездить по Франции на автомобиле, можно еще много интересного встретить…»
Елизавета Дмитриевна – Анне Алексеевне
«21 октября 1929 г., Париж
… Получила твое письмо и так поражена смертью маленького Тимофея (см. об этом. – Е. К.). Это ужасное горе, и как жаль мне родителей и кроткую миссис Кокрофт. Какое это горе! И как