Кремль 2222. Замоскворечье. Максим Хорсун
очевидно, попасть на прием к Князю не получится, хотя… чем черт не шутит. Ладно, Денис, жди рассвета, только построение не пропусти – иначе влетит от сотника по первое число.
Лан посторонился, пропуская стрельцов, вооруженных тяжелыми бердышами, затем отошел в сторону. Москва просыпалась; стылая мгла над Красной площадью поредела, отползла на близлежащие улицы. Среди руин что-то монотонно рычало, стенало, полоумно бормотало и вскрикивало. Что-то лишало жизни, а что-то – лишалось. Страшные каменные джунгли непрерывно перетирали челюстями из разбитого асфальта, бетонного лома и трухлявого железа бесчисленное множество существ – мелких и больших, нормальных и мутировавших под действием радиации или Полей Смерти.
Как всегда, Лану почудилось, будто он слышит Арену. Под гулким деревянным куполом грохочут барабаны и бубны, скрипки и флейты выводят дикарские мелодии, а рабы-воины сшибаются в смертельной схватке и льют реки обжигающей крови на присыпанное серым речным песком ристалище.
Почти месяц прошел с тех пор, как Лану удалось вырваться из объятий Арены. Сбежать ему помогли два лучших гладиатора – старый киборг Титан и Мара – девушка-мутант из Одинцово. Втроем они завершили миссию, которая была изначально возложена кремлевской общиной на отряд дружинников. А затем пути беглых гладиаторов разошлись, каждый направился к своей цели.
«Мара!» – мысленно позвал Лан, глядя на золотистый край солнечного диска, показавшийся над уродливыми грудами исковерканного бетона.
Отклик пришел почти сразу. Он походил на прикосновение теплого ветра с запахом яблоневого цвета, – совершенно нетипичного аромата для нынешней Москвы. Из этого следовало, что Мара жива и до сих пор «слышит» Лана. Но больше ничего не понять. Где она? Быть может, она ранена? Быть может, в плену? Быть может, выбилась из сил и погибает, спрятавшись в какой-нибудь норе, вроде старого сырого подвала?
За кремлевской стеной остались незавершенные дела, и они лишали Лана покоя. Он ощущал себя стрелой, готовой отправиться вдаль, как только будет спущена тетива. Он ощущал себя бойцовским крысопсом, ожидающим команды «фас». Он ждал, постепенно теряя терпение. Он ощущал приближение беды. Как бы тут не наделать глупостей…
Впрочем, Данила когда-то тоже сорвался в самоволку и вернулся в Кремль на танке да с кучей старинного оружия. Но то Данила – боец уважаемый, разведчик, едва воеводой его не назначили. Если же Лан оставит службу без дозволения, то это будет выглядеть чуть-чуть иначе. А разрешение ему никто не даст. Да уж, незадача.
Денис оттолкнулся от зубца и зашагал к башне, грохоча подкованными сапогами по настилу забрала. Очевидно, пошел брать штурмом княжеские покои. Лан, насупившись, поглядел ему вслед.
И у этого терпение закончилось.
Что ж, здравствуй – новый день.
Лан по-прежнему был последним из дружинников в мечевом бое.
Сказывалось, что детство и юность он провел в пахарях. Умом Лан это понимал, и остальные понимали. Какие-то