Дивная книга истин. Сара Уинман
месте, а не в этой унылой клетушке.
После войны он попал на юг Франции, где солнце ласкало кожу, а люди были искренне приветливы. С улыбкой он вспомнил свое любимое кафе ранним утром, столики под открытым небом, густейший черный кофе в маленькой чашечке и рыбаков, возвращавшихся в порт, чтобы продать осьминогов и морских ежей прямо на пристани. Вспомнил рыбацкие домики в пастельных тонах, особенно живописные на закате, когда свет становится густым и тягучим, как сироп. Он разгружал фургоны с овощами, подавал напитки в кафе, строил навесы, эллинги… черт, да он делал все, что угодно, и для него всегда находилась работа, потому что он был Освободителем Франции. Женщины также проявляли к нему интерес и перед встречей – на всякий случай – брызгали духами в интимных местах, но он избегал женщин, чувствуя, что все их прелести не выводят его мужское достоинство из состояния, подобного мягкому сыру бри.
Свободное время он проводил в бесцельных прогулках по окрестностям, заставляя себя верить, что ничего плохого с ним не случилось, что все насилие, свидетелем и участником которого он являлся, – насилие по отношению к мужчинам вроде него самого или женщинам вроде его матери – было вызвано необходимостью и никак не отразилось на нем самом, на его способности к состраданию. Война стала для него первым опытом насилия. В детстве он, как и многие, старался держаться подальше от грубых и буйных мужчин. Однако эти мужчины замечали в нем нечто, какой-то душевный надлом при детской чистоте и мягкосердечии, и порой оказывали ему покровительство, словно он был зеркальным отражением их собственных пропащих душ.
По выходным, после дождя, он строил на пляже песочные замки. Потом эти замки превращались в целые города с переплетениями улиц, с каналами и лодками, со множеством сказочных деталей, и все это доставляло ему утешение. Таким манером он как бы избавлялся от всего неприятного – всего гадкого и зловонного – из своего прошлого, зарывая его в песок, как собака закапывает свои экскременты.
Он мог бы и дальше жить в тех местах. Сидеть за столиком на веранде, вечный незнакомец среди знакомых людей, никогда не вспоминая о письме или о возвращении в Англию, ибо мыслями он был далек от этого, как луна, и так же печально-безмятежен. И это было прекрасно. На протяжении целого года. Да, это было чертовски parfait[12].
Но со временем его рассудок начал выкидывать фокусы. Воспоминания пустили корни в холоде этой бездонной тьмы и затем прорвались на поверхность, как побеги песчаного тростника, живучие и неистребимые. Вскоре он вновь стал видеть лица из прошлого и ощущать мерзкий запах горящих волос. И однажды ночью он отправился в путь. Никаких прощаний, никаких благодарностей. Он просто сбежал оттуда, где ему было хорошо.
Он обходил стороной города и железнодорожные станции, двигаясь вглубь страны с остановками в глухих деревушках или на фермах, нуждавшихся в рабочих руках. Спал на сеновалах, где ему в сумерках составляли добрую компанию переминавшиеся
12
Прекрасно